Сотни миллионов поклонников жанра с нетерпением ждут каждой новой серии любимого сериала. Самые пронырливые из них сливают новые эпизоды в сеть, распространяя экстаз от просмотра новой серии среди заядлых фанатов.
Под влиянием синхронности переживаний за героев сериалов организуются целые сообщества поклонников жанра. Это объединяет, это интегрирует людей в своеобразное комьюнити, способное, например, настоять на продолжении любимого сериала даже после его окончания.
Каждую неделю знаменитые производители сериалов, тот же Netflix и HBO, заявляют о начале съемок нового высококлассного многосерийного фильма. С увеличением зрителей растут и бюджеты этих компаний. Качество компьютерной графики и декораций уже не уступает кинематографу, а звезды, снимающиеся исключительно в сериалах, способны дать фору многим «голливудским гигантам».
Россию лихорадить от сериалов начало еще в постсоветский период. С началом перестройки в российской массовой культуре начали происходить сразу несколько примечательных событий.
С одной стороны, она стала более открытой в силу демократических процессов. Больше не было необходимости проходить худсоветы: если ты талантлив, то прорвешься безо всяких согласований. С другой стороны, масскульт стал коммерческим, как и во всем мире. На культуре теперь можно зарабатывать.
А еще в массовую культуру начали проникать запрещенные ранее темы секса и насилия. Но первые постперестроечные кинематографические опыты продолжали изобличать социальные пороки – проституцию, подростковую преступность. Советский исторический бэкграунд не давал сознанию постсоветских режиссеров до конца освободиться.
В начале 1990-х эта новая откровенность вызвала сильнейший отклик у зрителя. Люди устали от жестокой и грубой правды о нынешней жизни с ее стремительными преобразованиями, которые даже не успевают отпечататься в массовом сознании. Аудитория требовала сказку.
Тогда на клич зрителя и пришли телесериалы – совершенно новый жанр для российского телевидения. Как правило, это были дешевые сериалы латиноамериканского происхождения. Каждый из них создавался по одному канону – типичная история Золушки.
Бесконечные истории, тысячи серий, которые могли длиться годами. Если пристально следить за всеми жизненными перипетиями героев, то кажется, что их жизнь – реальнее, чем твоя собственная. Вообще, масскульт начала девяностых — это набор разных способов эскапизма , и сказка — только один из них.
В середине 1990-х телевидение кишит юмористическими программами низкого качества. Не важно, что шутки не смешные, главное – добавить закадрового смеха и навести камеру на заливающийся смехом зал.
Ближе к двухтысячным дверь для побега от реальности приоткрыла тема ностальгии. Отечественные массовые телесериалы с того момента и по сегодняшний день – это в большей степени рассказы про сороковые, пятидесятые, шестидесятые годы. Потому что золотой век нашей страны – это советское время, а значит всё, что было в прошлом — всё было хорошо.
Массовая культура и сегодня старательно убегает от реальности, а реальность отказывается уступить масскульту. Главная претензия к массовому телепродукту двухтысячных годов – в том, что всё это не похоже на правду, не похоже на жизнь, в которой мы живем.
Постепенно мы стали свидетелями формирования ответной реакции на этот эскапизм масскульта. Но все эти процессы происходят в сфере экспериментального искусства. Режиссеры — каждый по своему — пытаются найти какой-то новый язык, на котором можно говорить о реальности, передавать ее в первозданной форме.
Режиссеры-документалисты Павел Костомаров и Александр Расторгуев раздают видеокамеры обычным горожанам и получают многосерийный проект «Реальность» о современной России и о жизни в ней. Валерия Гай Германика делает для «Первого канала» многосерийный фильм «Школа». Сериал, в котором, словно в реалити-шоу, зафиксирована жизнь обычных столичных подростков.
Сейчас сериалы про ментов и бандитов уходят в прошлое. На их месте формируется новый тип юмора — острого, умного и отвечающего запросам общества. В моду входит жанр, в котором принято говорить со зрителями об окружающей их реальности, о сегодняшней их жизни. Этим жанром становятся современные сериалы.
Большое кино всё больше уходит либо в сторону технологических аттракционов для подростков, либо замыкается на узком направлении арт-хауса. Авторы же сериалов работают с новыми типами героев, новыми типами отношений. Они говорят со зрителем на современном языке про их сегодняшнюю жизнь. Отсюда, кстати, небывалый успех новых сериалов на ТНТ, той же «Ольги» или «Бедных людей».
Мощь и важность сериалов понимают и мастодонты кинематографа. Стивен Содерберг сосредотачивается на продюсировании сериалов, Вуди Аллен берется за съемки многосерийного «Кризиса в шести сценах», а Дэвид Линч соглашается снять третий сезон популярнейшего «Твин Пикса».
Режиссеры, наконец, начинают говорить со зрителями на равных, не заставляя их убегать от реальности или забываться в ностальгических снах. Они стараются объяснить людям то, что происходит с ними здесь и сейчас, делая их жизнь более понятной и более обжитой. Только сейчас мейнстрим, представленный сериалами, начал выполнять давно забытые функции настоящей массовой культуры.