В начале прошлой недели, 22 октября, в «Голицын Холле» прошла первая встреча петербургского филиала «Зелёной лампы» — объединения молодых малоизвестных поэтов. История проекта началась ещё в 2013 году в Тольятти, в прошлом мае «Лампа» открылась в Москве, а в Петербург пришла в конце августа этого года.
«Луна» поговорила с организаторами петербургской «Лампы» Екатериной Шервуд и Иваном Благодарским и узнала, какие грехи есть у современной поэзии, зачем поэту Петербург и бутылка пива и как в XXI веке найти своего читателя.
Что вообще такое «Зелёная лампа»? Есть ли тут оммаж[note]В искусстве оммаж — подражание какому-либо художнику[/note] в сторону общества Всеволжского или Мережковских?
Екатерина: «Лампу» в 2013 году основала тольяттинский поэт Ксюша Оруджова. Благодаря ей проект перебрался в Москву, сейчас она им там управляет. В Тольятти в то время собралась компания талантливых людей, которые просто не знали, как и где выйти на аудиторию. Видимо, нужда в этом «выплеске» в какой-то момент стала так остра, что один человек просто взял и воплотил этот проект в жизнь. Поначалу это было очень далеко от профессионального уровня организации, но с первых же вечеров как-то так повезло, что из-за людей, которые туда приходили, место для многих стало эдакой площадкой маленького триумфа, своеобразной минутой славы, где можно было обменяться творческой энергией и просто лампово — иронично — поболтать.
Иван: Я, честно сказать, уже не помню, откуда я узнал про «Лампу», но присоединился к ней в первый год её существования. Мне хотелось показать людям что-то своё, поделиться тем, что меня волновало. Ещё я понимал, что это хороший шанс отработать свои выступления на публике. Для меня «Лампа» — это прежде всего общение. Для развития необходимо находиться не только в конкурентной среде, но и в обществе единомышленников. За несколько выступлений я влился в коллектив, а теперь вот организую проект в Петербурге.
Насколько я знаю, вы переехали в Петербург довольно давно, а вот первый вечер решили организовать только сейчас. Почему? Одолела скука?
Екатерина: Мы оба неоднократно задумывались об организации проекта в течение двух лет. Но бытовые трудности и ежедневная занятость в виде третьего курса очного отделения отнимали слишком много времени и сил. И достаточной мотивации тоже не было. Но ты прав, нам и правда стало скучно, поэтому мы решили уже наконец что-то замутить.
Местные поэтические движухи вас не устраивали?
Иван: Я поддерживаю все площадки. Я сам много где участвовал, но формата «Лампы» не нашёл. Мы говорили на вечере, что нам хочется создать дружескую атмосферу, как это было когда-то в Тольятти. Нам хочется не просто приходить, читать своё и уходить, а ещё и общаться между собой. Следить за творчеством и деятельностью друг друга. Наставлять, если нужно. Экспериментировать вместе с поэзией и форматом мероприятия. Когда люди с интересами объединяются, они становятся силой.
Екатерина: Все движухи, где я участвовала, строились на жёсткой отборочной системе и конкурсной основе. Есть очень большой регулярный проект от «Этажей», там различные поэтические конкурсы с призовыми местами, отбором и большим количеством участников — настоящий чемпионат, где люди друг за другом читают стихи чуть ли не на протяжении пяти часов. Ни о каком качественном уровне говорить тут просто неуместно, потому что это превращается в марафон, когда всем уже достаточно по фигу на стихи, никто особо и не вслушивается.
Кошмар.
Екатерина: Именно! На фоне этого хотелось организовать что-то более уютное. Пускай в ущерб количеству участников, в ущерб масштабности самого мероприятия. Хотелось сделать что-то миниатюрнее, но качественнее в плане стихотворений и восприятия слушателей. Чтобы человек мог прийти, поделиться и почувствовать какой-то отклик, а не был вынужден участвовать в гонке за призовым сертификатом.
Какие трудности были с организацией в Петербурге?
Иван: У нас не было проблем с форматом, мы уже знали, как должна выглядеть «Лампа». Главное оставалось за площадкой и привлечением людей. Мы дали себе задание — обойти каждому по три площадки, поговорить с ними о возможностях и условиях. Здесь с площадками, к счастью, проблем нет вообще.
Почему именно «Голицын»?
Иван: Он нам подходил потому, что он был на слуху и с подходящей для поэтического вечера атмосферой. Главная сложность была в привлечении людей. Был страх, что придут только знакомые и пара поэтов со стороны, ведь это был вечер понедельника.
Сколько потратили на это? Отбилось?
Иван: Финансовую сторону можно даже не обсуждать. Там такие скромные числа, что и смысла о них говорить нет. А отбилось или нет — можно смотреть по-разному. Главное, что получилось.
Как вам теперь в роли организаторов?
Иван: Да нормально. Я считаю, круто, что мы сами тоже читаем на вечере. Мы с выступающими на одной стороне, хотим, чтобы и нам в том числе нравилось использовать «Зелёную лампу» для развития нас как поэтов.
Как всё прошло?
Екатерина: На удивление хорошо, ни больше, ни меньше. Прошло так, как мы и ожидали. Была крайне приятная атмосфера, без всякой скованности. Мы пытались её разрядить. Ванины шутки и мои добрые слова и вступления — это всё сыграло на руку и помогло людям почувствовать себя на каком-то квартирнике творческих чуваков — никакого недопонимания и неудобности, всё гладко.
Иван: Мы смотрим с точки зрения организаторов. Нам интересно, что люди пришли, читали и были в этом заинтересованы. Они были немного фриковатые, но нормальные. Чтобы сделать выводы, я поспрашивал после вечера людей, каково им там было. Пока не со всеми это обсудил, но в основном отзывы положительные, говорят, зацепило.
Кто выступал?
Екатерина: Довольно разнообразный набор поэтов получился. Все старше восемнадцати, стихотворения у всех оригинальные: из лирики — в какой-то рэпчик, потом — в более жёсткие жанры, что-то мрачное, что-то весёлое, даже эпиграммы какие-то были. За этим контрастом было очень интересно следить.
Иван: Был очень крутой поэт по имени Миша. У него стихи были написаны на манер начала XX века, читал он их так же, очень на Мандельштама похоже. Это отдавало стариной, но при этом звучало очень свежо, потому что в современной поэзии мало кто так делает на хорошем уровне.
С тольяттинскими вечерами можно сравнить?
Екатерина: Ни московскую «Лампу», ни нашу я пока не могу сравнить с тем, что было в Тольятти. Там было что-то особенное. Возможно, это синдром утёнка, потому что это место зарождения с очень домашней атмосферой узкого круга, куда ты приходил с особым трепетом, но при этом будто к себе домой.
Иван: Пока нельзя сравнивать, это же только первый вечер. К нам пришла девушка, которая с нами не была знакома, но слышала про тольяттинскую «Лампу», это было приятно. В Тольятти был свой круг людей, костяк, которые друг с другом общались. И вот такое мы хотим видеть и в Питере. Пока мы сделали к этому первый шаг и сделали это нормально. Не отлично, но и не плохо.
Сколько было человек?
Иван: Около тридцати.
Есть мнение, что Петербург — «город поэтов». Почему он привлекает творческих людей?
Иван: Мне кажется, это всё началось ещё со времён основания города. Он стал столицей, начали строить театры, учебные заведения, проводились вечеринки, творческие тусовки. В том числе и «Зелёная лампа» Всеволжского, о которой ты в начале говорил. Я, кстати, живу недалеко от дома, где она проводилась. Было бы круто когда-нибудь нашу «Лампу» там провести. С тех времён за Питером и стоит эта слава. И люди, зная об этом, приезжают со всей России и поддерживают эту атмосферу. Если ты родился в условном Барнауле, ты всё равно будешь думать о переезде в Петербург.
Екатерина: Мне кажется, сам город мотивирует человека что-то придумывать и творить. Просто, когда он идёт домой и переходит, к примеру, Аничков мост, ему хочется автоматически, ненароком что-нибудь сочинить, разве нет? Москва — это простор, мощь и бизнес, а Петербург — это уют, комфорт, гармония, структура и, как говорил Белый, бесконечность проспектов. Мысли здесь аккуратно встают по полочкам, из-за этого и хочется творить. Тяжёлая погода, наверно, тоже стимулирует тебя не выходить из дома, а это уже возможность для плодотворной творческой работы.
Если поглядеть на современных авторов, много и правда отсюда: Саша Пелевин, Лемерт, Никольский, Арчет, Знаменосец Ира, Стефания и другие. Планируете как-то с ними сотрудничать?
Екатерина: Конкретно про этих ребят мы не думали. Но у нас есть известные личности среди знакомых. Например, поэт Труба, я бы его с удовольствием пригласила.
Иван: Мы говорили на вечере, что будем что-то вносить в проект, на одном формате останавливаться не хотим. Например, на первом вечере устроили небольшой маркет — люди могли продавать свои рисунки, картины, самиздатовские сборники и различный хендмейд. Таким образом мы пытаемся поддерживать самих авторов.
Какой вы видите идеальную «Зелёную лампу»?
Екатерина: Идеальная «Лампа» — это та, где будет ещё человек на тридцать побольше. Я не хочу собирать условные стадионы, потому что идеальное количество — 50—60 человек. Это сохранит уют и концепцию, никто никому не будет мешать, все спокойно смогут почитать и послушать.
Иван: Я бы повышал качество выступлений. Я не про жёсткий отбор говорю, а про привлечение крутых поэтов и музыкальных коллективов, которые точно смогут прийти и всех ********* [порвать]. Ну и не должно быть много участников, чтобы люди не уставали слушать. Оптимальное время вечера — 1,5—2 часа, если дольше, то это превращается в какой-то фестиваль. И, разумеется, в идеальной «Лампе» есть не только чтение стихотворений, но и общение людей, которые смотрят в одну сторону. Живого общения сейчас людям действительно не хватает.
Как дальше вы планируете развивать проект?
Екатерина: Было бы неплохо посотрудничать с площадками современного искусства. Нам уже сделал предложение кластер «Артмуза» — они организуют сейчас поэтический фестиваль, их широко поддерживают. Подобных сообществ с похожими взглядами много, хотелось бы с ними найти контакт.
Иван: У нас нет особой цензуры, и мы не собираемся ее вводить. В частности, нет цензуры касаемо состояния, в котором поэт выходит на сцену. Например, у нас был поэт, который всегда выступает выпившим. В этот раз он читал с бутылкой пива в руке. У него и стихотворения про это же, поэтому это дополняет образ и имеет отклик.
Как часто будут проходить вечера?
Екатерина: Я думаю, раз в полтора-два месяца, так же, как и в Москве. У них скоро новый сезон стартует, кстати, после летнего перерыва.
Иван: Реже или чаще, думаю, не стоит.
Сейчас у многих довольно скептичное отношение к современной поэзии. А сами вы чего в ней не любите? Что должен сделать поэт на вашем вечере, чтобы вы сказали: «Нет, этого чувака мы точно больше не позовём»?
Екатерина: Я бы не позвала человека, который пришёл на вечер просто повеселиться. Они что-то на ходу за несколько секунд сочиняют и воспринимают сцену исключительно как возможность покрасоваться и потешить тщеславие, ничего собой не представляя. Они воспринимают это как цирк, куда можно прийти и покривляться. Я не говорю, что мы должны быть серьезными консерваторами, но к стихотворениям мы относимся с душой и видеть на вечерах хотим таких же людей.
Иван: Я против забывания текста. Если человек вышел читать наизусть, он должен быть уверен, что он не собьётся, не будет мямлить. Пусть тогда читает с листка, мы не против такого. Ну и нужно заранее знать, что именно ты будешь читать, чтобы не стоять на сцене, листая блокнот и выбирая подолгу, какое же стихотворение выбрать. Я за то, чтобы людям не было скучно, а поэты уважительно относились к творчеству друг друга и никого не подводили. Ещё мне бы не хотелось выпускать на сцену людей, которые сейчас находятся в самом начале творческого пути. Чаще всего это люди, оказавшиеся под влиянием популярности современной поэзии, и они ещё не понимают, что они делают и что хотят сказать.
А с современной поэзией-то что?
Екатерина: У неё есть некоторые огрехи. Главное — это огромная вторичность. Многие просто списывают с каких-то классических образцов или известных сетевых поэтов. Возможно, это машинально происходит — сейчас же в свободном доступе просто невероятное количество стихотворений, где-то что-то запомнилось, там строчка, тут образ, вот здесь приём. В основном это касается, конечно, женской поэзии — тематики и жанры совпадают, слышатся прямо те же конструкции, эпитеты, посылы и формулировки.
Ну и последнее. Как поэту выживать в современной России? Писатель может зарабатывать книгами, композитор — музыкой. А к поэзии отношение только как к хобби, исключительно своим ремеслом он зарабатывать не может. Как это исправить?
Екатерина: Больной и глубокомысленный вопрос. Я начала писать лет в 13 и воспринимала поэтов тогда как людей, которые ходят в чёрных пиджаках, цилиндрах и с тростью. И мне казалось, что простой рабочий с утра ходит на условный завод, а поэт — писать или читать стихи, тем и зарабатывает. Кем-то таким и я хотела быть. Но в 15—16 это все прошло. Стать обособленным и самодостаточным человеком, опираясь только на поэзию и ни на что другое, нельзя. На кусок хлеба нужно зарабатывать каким-то посторонним бытовым ремеслом, рано или поздно это осознание приходит. Общество требует каких-то приземлённых навыков, творчество не на первом месте.
Поэзия отходит на задний план?
Екатерина: Да, это неизбежно. Я считаю, что так было и будет. «Обломовщина» талантливого человека, который лежит на диване и только пишет, сейчас невозможна. И мы занимаемся чем-то посторонним, чтобы зарабатывать деньги для занятий поэзией, вместо того, чтобы зарабатывать именно ей.
Что должно поменяться, чтобы человек говорил: «Я поэт» с гордостью, не как о хобби, а как об основном занятии?
Екатерина: Поэт должен поменять своё восприятие, наверное. Он должен быть готов терпеть лишения и даже нищету, чтобы идти к своей мечте. Нужно хорошенько так по-русски пострадать, но путь этот будет осознанным. А в самой системе ничего не поменяешь, ситуация в России колючая для творческой среды. Возможно, медийная слава может помочь выживать и зарабатывать на хлеб. Но мне кажется, с приходом этой славы падает качество.
Иван: Чтобы зарабатывать на поэзии, нужна популярность. Чем более ты популярен, тем больше у тебя денег с выступлений и тем больше предложений о сотрудничестве ты получаешь.
Но ведь до популярности нужно как-то дойти, подтащить к себе слушателя. И при этом книгоиздание убыточно, а соцсети перегружены. Что делать?
Иван: Это заблуждение, что соцсети перегружены.
Они же выбирают Вконтакте, а там невероятно много рифмованного мусора. Читателю сложно среди него найти качественных поэтов. Поясни про соцсети?
Иван: Тот же YouTube. Блогеров сейчас как говна. Но всё равно появляется много новых, которые выходят на свою аудиторию. Усердие и труд всё перетрут, или как там говорят.
Блогеры — это по большей части развлечение. А поэзия чуть выше, специфична и не для всех. Разве корректно сравнивать?
Иван: Да какая разница? Поэзия — это тоже развлечение. Или чья-то потребность во всяком случае. Поэт должен сам позаботиться, чтобы его нашли. Будет отклик от зрителей — будет и рост. А если контент некачественный, то и популярности никакой не будет. Знаешь, как я узнал про Ваню Пинженина?
Как?
Иван: Versus. Человек сам дал себя найти.
А как он должен сам о себе позаботиться? Вот пишет поэт глубоко, оригинально и интересно. А в паблике — 80 человек. И Versus судить не зовут. Что ему делать с дистрибуцией поэзии?
Иван: Да мы живем в информационном пространстве. Чем больше информационного пространства людей ты заполняешь, тем лучше тебя узнают. А способы совершенно разные. Можно закидывать свои стихи в крупные паблики. Можно просто периодически выступать на поэтических. Но, боюсь, если тебя и будут знать, то, скорее всего, только такие же, как и ты, люди. Можно поучаствовать в своих университетских мероприятиях и почитать там свое. И уже больше людей узнают, что ты поэт. Или вот кто-то, например, предлагает взять у тебя интервью, а ты соглашаешься. Каждый выбирает то, что может сделать. Путей много.
Виталий Балашов