Недавно «Луна» попыталась разобраться, что происходит с борделями в Петербурге и почему на протяжении многих лет ситуация становится только хуже. Занятые в секс-индустрии девушки не защищены и в любой момент могут оказаться в опасности — на них оказывает давление не только полиция, но и активисты, лидеры криминальных группировок, сутенёры и всё консервативное российское общество.
Взгляды на то, как им помочь и стоит ли это делать, разнятся. В России на законодательном уровне ситуацию никак не пытаются изменить. Есть инициативы, которые выступают за легализацию секс-услуг и вывод ниши из маргинальной плоскости, но этому сопротивляется российское феминистское сообщество. О том, почему легалайз сделает только хуже и почему наказывать нужно клиента, а не девушек, «Луне» рассказала Леда Гарина, феминистка и куратор проекта «Ребра Евы».
— С чем не согласны феминистки в полном легалайзе секс-индустрии?
— К сожалению, нельзя говорить о единой феминистской точке зрения, так как не все феминистки одинаково грамотны в вопросе. Однако интерсекциональные, левые, радикальные, либеральные и многие квир-феминистки едины во мнении, что легализация будет иметь плачевные последствия, как в Германии и Нидерландах. Вырастет криминальная сфера, увеличится трафик из Восточной Европы и стран третьего мира — эти люди не смогут зарегистрироваться из-за нелегального статуса. Ещё город станет пересылочной базой для трафикированных[note]Траффикинг — покупка или продажа людей для эксплуатации, например для проституции или рабства[/note] людей. В то же время цены на услуги людей, вовлечённых в проституцию, упадут из-за притока мигранток. Слово «секс-работа» активно внедряют организации, которые лоббируют декриминализацию сутенёров. Их задача — создать привлекательную обложку насильственному коррупционному бизнесу, построенному на эксплуатации женщин и детей.
— Какой модели регулирования сферы придерживается феминизм?
— Не могу отвечать за весь феминизм, но наша инициатива и все организации, с которыми мы сотрудничаем, придерживаются аболиционистской, или шведской модели. Шведская модель декриминализирует людей, вовлечённых в проституцию, но считает преступлением покупку секса. Сейчас эту модель приняли в Швеции, Норвегии, Франции и других странах. У неё есть ряд плюсов. Во-первых, ввоз траффикированных женщин в целях секс-эксплутации прекращается — теневому бизнесу это невыгодно. Во-вторых, женщины и мужчины, которые хотят покинуть эту индустрию, получают поддержку от государства. И в-третьих, существуют образовательные программы, которые учат мужчин тому, что покупка секса недопустима.
Выбор модели зависит от того, насколько лоббистские структуры сильны в конкретном регионе. Если сильны, например сотрудничают с ЛГБТ-организациями, то они будут вести риторику, что «секс-работа» — такая же работа как все, и это свободный выбор. Если аболиционистские организации, то результат будет противоположным.
— Для улучшения положения первым должно измениться отношение общества или законодательство? Или эти процессы должны работать только в комплексе?
— Отношение в обществе и законодательство должны меняться в комплексе, но первично должно измениться отношение к женщине. Следует обратить внимание, что проституция — следствие вытеснения женщин из трудовой среды на низкооплачиваемые позиции и установок, что, например, забота о детях и нетрудоспособных родственниках лежит на женщинах. Кроме того, у мужчин и в массовой культуре процветает мнение, что женщина — товар.
— Как можно сделать индустрию максимально прозрачной и безопасной для женщин?
— Думаю, здесь должен работать комплекс мер: криминализация клиента, борьба с гендерным неравенством, в т. ч. дискриминацией в труде, декриминализация женщин, вовлечённых в проституцию, ужесточение наказания для сутенёров и рекрутеров, просветительская работа о причинах её существования, с чем там сталкиваются люди, чем руководствуются покупающие мужчины и почему проституция несовместима с понятиями защищённости и равенства.
— Женщин, которые добровольно идут в секс-индустрию, с точки зрения феминизма не существует?
— Согласно международным исследованиям, не из-за обмана, принуждения или невыносимой финансовой ситуации добровольно в проституцию идут 2% женщин, которые там находятся. Часто это БДСМ-услуги, которые могут не включать в себя секс.
— Какие проблемы у голландской модели с полным легалайзом и профсоюзами секс-работниц?
— Профсоюзов секс-работниц не существует. Термин «профсоюз» некорректен по отношению к любым организациям, входящим в такие структуры как «Красные зонты». Они чаще всего включают в себя сутенёров и возглавляются ими, часть из которых получила уголовные сроки за торговлю людьми. Существуют организации людей, которые находятся внутри секс-индустрии или пережили проституцию, и их мнение отличается от мнения лоббистских структур, главная задача которых — прибыль.
У голландской, германской и новозеландской модели проблемы следующие: приток криминала и отсутствие какой-либо пользы для женщин. Это если говорить коротко. В Новой Зеландии с момента декриминализации проституции, в том числе и борделей, мужчины-клиенты убили больше 20 вовлечённых в проституцию женщин. В Швеции — ни одной. Население Швеции вдвое больше населения Новой Зеландии. В Германии статистика убийств еще выше.
— Какие российские инициативы действительно помогают занятым в проституции девушкам?
— Инициатив, помогающих людям в секс-индустрии, нет. В начале двухтысячных существовали программы реабилитации женщин, переживших продажу в проституцию, но они закончились. Зато в России есть инициативы, которые утверждают, что секс-индустрия — норма. Они ухудшают отношение к женщинам и их положение во всём мире.
— В Петербурге никаких улучшений ситуации за последние годы не было? Единственная динамика — новости о закрытии очередного борделя и безумные предложения Милонова?
— К сожалению, для того чтобы они были, нужно:
1) существование аболиционистских организаций;
2) реально работающая правоохранительная система, которая борется с теневым бизнесом, а не имеет в нём долю;
3) работа по улучшению прав женщин на законодательном уровне, а в этой сфере мы наблюдаем явную отрицательную динамику.
— Что обычный человек может сделать для изменения ситуации? Каким фондам помогать? Как информировать окружение? Срывать ли объявления со столбов?
— В первую очередь он должен заниматься самообразованием, чтобы понимать, как работают эти механизмы рекрутинга, траффикинга, удержания, вымышленных долговых обязательств и главное — мужские убеждения, что сексуальная эксплуатация женщин допустима. Из фондов — Space International. Он организован правозащитницами, которые пережили проституцию, и борется с сексуальной эксплуатацией во всём мире. Полезно вести просветительскую работу в своём кругу. Но и срывать объявления тоже не повредит.
Полина Агеева
Фото на обложке: Анна Артемьева/Новая Газета