В тихом уголке исторического Петербурга, на набережной реки Пряжки, стоит дом №50. Два века назад в этом жёлтом особнячке на углу с Мясной улицей жил Самсон Ксенофонтович Суханов — выдающийся русский ваятель и камнетёс. Ныне его имя полузабыто. А ведь без Суханова не было бы ни здания Биржи, ни Ростральных колонн, ни Исаакиевского и Казанского соборов.
Отлит в граните
При ближайшем рассмотрении дома бросаются в глаза необычные детали. Оказывается, что и весь цоколь здания, и базы четырёх колонн на фасаде, и даже консоли балкона в бельэтаже выполнены из гранита. Знатоку петербургской архитектуры это может показаться странным — ведь гранит в облицовке зданий массово стали использовать у нас лет на сто позже, только в эпоху северного модерна.
Ещё более странной, хотя и по-своему красивой, выглядит парадная дома. В неё сегодня свободно можно зайти: под арку и налево. Тесноватые камерные своды, аутентичные мраморные подоконники, круглая, почти винтовая лестница, известняковые площадки и ступени из всё того же красного гранита. Такого же, из которого сделан Александрийский столп или колонны Исаакия.
Кажется, дом Суханова — это единственный жилой дом в Петербурге, где простые ступени — гранитные. Всё-таки обычно гранит, активно использовавшийся в архитектуре Северной Столицы на рубеже XVIII-XIX вв, мы можем увидеть либо в «парадной» части дворцов, либо в казённых строениях и сооружениях. Например, на набережных: Невы, Фонтанки, Мойки, Крюкова канала.
Впрочем, даже при беглом изучении биографии владельца здания всё сразу встаёт на свои места. Гранит не просто напоминал Суханову о северных краях его малой родины — он был его хлебом. И вполне вероятно, что, по крайней мере, часть работ в собственном доме этот выдающийся строитель Петербурга проделал сам.
Батрак, бурлак, мастеровой
Самсон Суханов родился в 1767 году, в деревушке Завотежица (сейчас это Архангельская область), в семье местного пастуха. Родители будущего камнетёса жили очень бедно, одно время мать с маленьким Самсоном даже просила милостыню. Уже в девятилетнем возрасте он подался в батраки. Ещё через пять лет юный Суханов пошёл работать бурлаком, где постиг азы морского дела — ходил по Волге и Северной Двине. Большую часть заработанного он отдавал престарелым матери и отцу.
В 1783-1793 гг Суханов занимается пушным промыслом на Севере, посещает со своими товарищами Шпицберген или, как его называли поморы, Грумант. Однажды ему удалось даже вступить в рукопашную с белым медведем, после чего на лице Самсона остался большой шрам. В ходе опасных путешествий юный матрос легко схватывает премудрости самой разной работы.
При Павле I Самсон Суханов едет в Петербург, где в ту пору началось строительство грандиозной царской резиденции — Михайловского замка. Деверь мастерового Григорий Копылёв, устроивший его в бригаду, быстро замечает необыкновенный талант подопечного и делает Самсона подрядчиком. Интересно, что уже тогда в мастеровом проявился и предпринимательский талант: заработанные гонорары он вложил в торговлю луком и приумножил их.
Следующие семь лет Суханов работает на возведении Казанского собора. Здесь он уже назначен государственным приказчиком — его усердие отмечено самим императором. По сей день мы можем любоваться великолепной колоннадой Казанского из 138 колонн пудожского камня, выполненной бригадой Суханова. Внутреннее убранство храма, уже из 56 колонн гранитных, тоже осуществляли они.
Колонных дел мастер
В это же время в Петербурге строят ещё несколько зданий, без которых сегодня Город на Неве невозможно представить. И практически к каждому из них вчерашний мальчишка-батрак приложил свои руки. Список его творений впечатляет.
Это и ансамбль Стрелки Васильевского острова, где артель Суханова выполнила укрепление и выравнивание береговой линии, а также все детали: пьедесталы и скульптуры Ростральных колонн, фундамент и монументы Биржи, гигантского Нептуна на ней, резных гранитных львов на спуске и знаменитые гигантские шары из гранита, сразу ставшие одним из символов Петербурга. Примечательно, что в работе над шарами Суханов не применял никаких приборов, делая работу «на глаз».
Это и колоннада уже строящегося в ту пору Исаакиевского собора. К тому времени Суханов проявил себя не только как мастер, но и как подрядчик всех работ по водной доставке и установке огромных 17-метровых махин красного гранита для колонн. Каждая из них весит 114 тонн. В те годы всю логистику по добыче материала в Пютерлакских каменоломнях, его доставке и обработке, как правило, осуществляли одни и те же люди.
Это и облицовка гранитом набережной Крюкова канала (названного так тоже по имени подрядчика Крюкова, который руководил работами по прорытию канала), а также набережной Малой Невки. В это же время артель Суханова занималась возведением Синего моста на Исаакиевской площади, который вошёл в историю как самый широкий мост Петербурга.
Список работ Самсона Суханова можно продолжать ещё очень долго: здание Горного института — колонны и скульптуры, Адмиралтейство — 28 колонн и 28 изваяний античных воинов, олицетворения рек и частей света на нём, знаменитая Царь-ванна в Царском Селе, выполненная из единого куска гранита весом в 46 тонн.
Работу выдающегося камнетёса могут оценить и москвичи: пьедестал памятника Минину и Пожарскому на Красной площади столицы — тоже его рук дело.
За 35 лет артелью Суханова была проведена успешная работа над 30 крупными государственными сооружениями — от Михайловского замка до Александровской колонны. При всём этом трудолюбивый камнетёс находил время и для частных заказов: по всему Петербургу и далеко за пределами Города на Неве можно отыскать его творения — от гранитного крыльца того или иного особняка до монументов на старых кладбищах.
Лев и Левша
Самсон Суханов изобрёл также новый способ добычи гранита, позволяющий добывать этот камень целыми скалами. До этого залежи взрывались пороховыми зарядами, а ручной способ Суханова не только позволил сэкономить порох (более нужный на войне 1812 года), но и избежать лишних трещин и сколов. В столичной прессе поражались: как это какой-то мужик, не умеющий даже читать и писать, додумался до того, что оказалось неподвластно лучшим инженерам своего времени!
Непримечательный на первый взгляд дом Суханова на Пряжке удивительным образом отображает весь жизненный путь мастера. Внимательный глаз краеведа заметит, что дом этот не такой простой, как может показаться на первый взгляд. И это вполне естественно, если учесть, что целый ряд деталей собственного дома камнетёс, судя по всему, выполнил сам — в перерывах между основной работой.
Дом был приобретён Самсоном Ксенофонтовичем в 1807 году, как раз когда успешный и уважаемый глава артели стал купцом 2-й гильдии (что означало, в числе прочего, право межрегиональной торговли). Авторство изначального проекта здания приписывают Готлибу Христиану Паульсену, известному также проектом Финской церкви Св. Марии на Большой Конюшенной. Правда, Суханов почти сразу затеял переделку строения.
Помимо обилия гранитных деталей, профессию владельца дома отображает также морда льва, расположенная прямо над аркой. Из многочисленных петербургских львов она больше всего похожа на львиные морды на Стрелке Васильевского острова — вероятно, на момент возведения собственных апартаментов Суханов считал ансамбль Стрелки своим ключевым достижением. А поскольку сам он был сыном простого деревенского пастуха и родового герба для фронтона у него, конечно, не было, мастеровой расположил над аркой голову льва, свидетельствующую о его главном успехе. Кстати, похожих зверей до сих пор ещё можно встретить кое-где на Вологодчине и в Поморье, откуда был родом Самсон Суханов — в росписи старинных деревянных домов.
Крах предприятия и снова нищета
В 1820-х годах удача стала отказывать Суханову. Он оставался гениальным мастеровым, но предпринимательская жилка в мастере угасла — дела камнетёса шли всё хуже. И вот он уже понижен в сословии до купца 3-й гильдии, а потом и вовсе выведен в мещане. Дом на Пряжке пришлось заложить.
В это время Суханов трудится над пьедесталами памятников русским полководцам Кутузову и Барклаю-де-Толли, которые мы по сей день можем видеть перед Казанским собором. Уже добыт гранит — и его везут через Ладожское озеро в Петербург. Но случилось несчастье: разыгравшаяся на Ладоге сильная буря топит баржу со всем содержимым.
От этого потрясения бизнес Суханова уже не оправился. Страховок тогда не знали, и гранит для новых пьедесталов он добывает и везёт уже за свой счёт. После этого чудный особнячок на Пряжке окнами на закат пришлось продать. В 1827 году Самсон Суханов покидает дом, в котором провёл 20 самых продуктивных лет жизни, и перебирается в скромную квартиру в отдалённой по тогдашним меркам Нарвской части.
В последние годы жизни выдающийся камнетёс так обеднел, что вынужден был заложить даже памятную золотую медаль и кафтан с царского плеча, некогда пожалованные ему Александром I. Иначе семью было не прокормить.
Память без памятника
Должно быть, старому камнетёсу было горько от такого контраста: если в 1810-е в свете его называли чуть ли не «национальным героем» (вполне заслуженно) и посвящали ему газетные заметки и целые журнальные статьи, то на склоне лет о нём все забыли. К сожалению, мы и сейчас не знаем ни точного места захоронения Самсона Суханова, ни даже года, когда он умер.
Вполне может быть, что в свои последние годы мастер и вовсе оставил Петербург, вернувшись в родную деревню Завотежицы. Во всяком случае, документы свидетельствуют, что Сухановы жили там ещё в 1940-е, отсюда они уходили на фронт Великой Отечественной войны. Скорее всего, это были родственники, а возможно, и прямые потомки выдающегося строителя Петербурга.
С 1827 года старый дом на Пряжке узнал других хозяев: сначала им владел коммерции советник Жербин, а после — семья купцов Скрябиных. После 1917 года особняк стал обычным жилым домом. Сегодня старожилы Коломны вспоминают, как в детстве выковыривали из него застрявшие в стенах пули и осколки снарядов. Правда, несколько лет назад здание отремонтировали, и теперь едва ли в нём остались такие артефакты.
На доме нет мемориальной доски, посвящённой Самсону Ксенофонтовичу Суханову. Памятника камнетёсу на берегах Невы тоже не поставили. Впрочем, лучшим памятником ему остаются Исаакиевский и Казанский соборы, ансамбль Стрелки, Михайловский замок, Крюков канал, Александрийский столп и, конечно, его собственный дом.
За два с лишним столетия среда вокруг особняка изменилась. Напротив, на Матисовом острове, нет больше классицистских складов Сального буяна авторства Тома де Томона. Рядом нет старых скотобоен, по которым и названа Мясная улица. И, кажется, только задумчивая львиная морда помнит о сыне вологодского пастуха, которому мы обязаны сказать спасибо за наш город.
Дмитрий Витушкин