Районы Петербурга. Охта: бывший Ниеншанц, Сент-Экзюпери и яблоки в саду

Отсюда есть пошел Петербург. И пить, разумеется, тоже – как метко отметил Шнур. Именно здесь, на Охтинском мысу стояла шведская крепость Ниеншанц, которую Петр Великий взял 1 мая 1703 года для того, чтобы 27 мая основать в дельте Невы свою веселую столицу. Взамен сожженного в ходе боевых действий Ниена. Кстати, если бы Петербург решился отсчитывать свой день рождения от основания Ниена – подобно тому, как Париж считает от римской Лютеции, то ему было бы ровно на сто лет больше.

На Охту ведёт один из самых красивых мостов Петербурга.

С тех времен мало что сохранилось. Сам Охтинский мыс, окруженный «газпромовским» забором, представляет собой зарастающий молодым лесом пустырь. На нем с другого берега Охты, имея определенную долю фантазии и здорового романтизма, можно разглядеть остатки бастионов и крепостных валов, обнажившихся после археологических раскопок экспедиции под руководством Петра Сорокина.

Свой небоскреб «Газпром» давно уже строит в Лахте, но и эту землю, отягощенную историческими памятниками, городу передавать не торопится.

Выглядит так себе, да.

Собственно, район и назван в честь протекающей здесь реки. Однако народ придумал красивую легенду о том, как Петр с Алексашкой Меншиковым провалились по пояс в болотистую почву на ее берегу. Как водится, царь-плотник утопил при этом свой ботфорт и от его невольного восклицания: «Ох … та сторона», выбросив из середины непечатное слово, якобы и назвали район «Охта».

Тут же, в начале Большеохтинского проспекта, на углу Конторской улицы, стоит одно из немногих сохранившихся исторических зданий дореволюционного периода – до сих пор функционирующая пожарная часть с самой настоящей каланчой (1898 год, по проекту архитектора Оттона Людвиговича Игнатовича).

Собственно, вот и она.

Напротив пожарной части и гостиницы (которая, как несложно догадаться, тоже называется «Охта»), расположен немалый пустырь с автостоянкой. Когда-то там стоял любимый охтянами храм Сошествия Святого Духа. Но зато теперь можно утешиться прекрасным видом на Смольный собор и собственно Смольный – администрацию Петербурга. Кстати, городская ратуша Ниена стояла на месте Красногвардейской площади. Примерно там, где сегодня разбиты газоны и высажены голубые ели.

Франция и маленькая Германия

Если пройти с Большеохтинского проспекта на Среднеохтинский по улице Молдагуловой (бывшая Гурдина улица), вы попадете в широкий сквер – парадный двор Охтинской библиотеки. Там установлен памятник писателю-летчику Антуану де Сент-Экзюпери, автору «Маленького принца», «Планеты людей» и «Ночного полета». Неправильной формы камень – то ли астероид, то ли разношенный в пустыне сапог пропавшего пилота с надписью по-французски. К Новому году именно по этому поводу сквер украшают уменьшенной копией Эйфелевой башни.

Нет, это не нос. И не печень.

Дальше, в конце Шепетовской улицы, возле самого Большеохтинского кладбища стоит еще одно сохранившееся дореволюционной здание (1905-1907 г.г.) — Дом призрения бедных, носивший имя магната С.П. Елисеева. В советское время в нем располагалась кожно-венерологическая больница, что благодаря соседству с кладбищем было источником всевозможных местных острот.

Соседний трехэтажный дом – послевоенный, интересен тем, что построен из широко использовавшегося в те годы землебетона. Ну, и собственно кладбище с сохранившейся на его территории храмом святого Николы, могилами самих Елисеевых и мемориалом времен Советско-Финской войны 1939-40 годов. Кладбище носит статус «частично действующего»: абы кого тут не хоронят, но охтяне, чьи предки лежат в старых могилах, могут рассчитывать со временем попасть туда и сами.

Именно здесь — то самое знаменитое надгробие с циничной эпитафией. 

А налево от улицы Молдагуловой вдоль Среднеохтинского проспекта расположены уютные зеленые кварталы, застроенные небольшими двухэтажными домиками. Охтяне помнят, что их строили сразу после войны пленные немцы (хотя не только они, но и вполне отечественные заключенные). Легенда гласит, что и проекты были немецкими, хотя на самом деле, у них есть вполне советские авторы – Виктор Фромзель, Олег Гурьев, Армен Барутчев, Александр Жук. Хотя не исключено, что они действительно вдохновлялись трофейными немецкими чертежами – сроки были поставлены предельно сжатые: город лежал в руинах.

Так или иначе, теперь на Охте есть и своя «маленькая Германия». К слову, кварталы с подобной застройкой есть и в Хельсинки – там они вообще считаются элитными. Да и у нас на Охте, построенные чуть дальше и чуть позже, в 50-е годы, неоклассические «сталинки» носят все тот же «немецкий» отпечаток. Сами их жители часто путают свои дома с соседними «немецкими», хотя и стиль, и качество строительства можно отличить невооруженным глазом.

Баня и сад «Нева»

Что кроме кладбища, церкви и дома призрения должно было остаться на Охте «от старого мира», пройдя через горнило революции и огонь Блокады? Правильно – баня. Она и осталась. Охтинская баня: красного кирпича, с неизменной трубой, неизменными же вениками, парилками, яичным мылом, парикмахерской.

Многие другие городские бани закрылись уже в наши дни: какие-то не выдержали конкуренции со всевозможными «вип-саунами», другие стали жертвой многочисленных фитнес-центров. Или просто пали под напором девелоперов. Но, видно, поселившиеся на Охте больше ста лет назад банники, до сих пор хранят свое обиталище. И до сих пор к ним ходят и любители поправить здоровье горячей процедурой, и просто жители окрестных кварталов, у которых отключили горячую воду.

Вообще охтяне живут здесь поколениями, и не очень-то любят переезжать в другие районы. Так, многие переехали из бараков, стоявших на территории сада «Нева», в хрущевки на соседней Крюковой улице – тоже своего рода бараки, конечно, но хоть кирпичные. А главные дорожки сада до сих пор являются фактически продолжением «упирающихся» в него улиц: Апрельской, Жукова, той же Крюковой и Большеохтинского проспекта.

А ближе к Полюстрово — много зелёных уголков. Есть и пруды с уточками. 

Здесь стоит памятник охтенке, спешащей к покупателям с кринкой молока (помните пушкинское: «С кувшином охтенка спешит»). Действительно, с момента основания города и вплоть до самой войны здешние «чухонцы» поставляли отсюда в центральные районы важнейшие (и свежайшие) продукты питания. Эту память было грех не увековечить в бронзе – и ее увековечили опять-таки к 300-летию Петербурга.

Уже позже тут появилась и садовая скульптура. Причем не абы какая, а победителей специального конкурса, приуроченного уже к 310-летию города «Посвящение Санкт-Петербургу. 1703–2013». Так что тут можно не только отдохнуть и прогуляться с детьми, но и провести время в отгадывании ребуса: что эти скульптуры должны обозначать по замыслу их создателей. Впрочем, большинство из них снабжено соответствующими табличками и надписями – для самых недогадливых.

Светофор на углу Среднеохтинского проспекта и Апрельской улицы – тоже своеобразный памятник. Именно в этом месте Среднеохтинский делает небольшой, но коварный изгиб. Но, несмотря на многочисленные обращения местных жителей, перекресток долгое время был нерегулируемым и очень опасным для пешеходов.

Выход к Неве

Возле сада «Нева» среди новостроек стоит скромное неприметное одноэтажное здание. Сейчас в нем расположен банк «Санкт-Петербург», а при советской власти – клуб фабрики «Возрождение». Однако комплекс зданий фабрики (к сожалению, не сохранившийся в полном объеме) принадлежал ранее Охтинской бумагопрядильной мануфактуре, основанной в 1844 году, возведенной по проекту архитектора Р.Р. Генрихсена и перестроенной в 1900-е архитектором В.В. Шаубом.

С тех времен сохранилась и промышленная водонапорная башня, находящаяся под охраной как памятник истории и архитектуры. Однако с улицы ее сейчас не видно – она оказалась во дворе нового жилого дома, построенного (как дань памяти мануфактуре) из темно-красного кирпича. Да и вся архитектурная композиция в скандинавской традиции перекликается с красно-кирпичной архитектурой Петербурга конца XIX — начала XX веков, распространенной в застройке правого берега Невы. Параллели с современной финской архитектурой усиливает особый кирпич – тот же самый, из которого они построены – произведенный в эстонском Aseri. В общем, замена полуразрушенным корпусам фабрики вышла не позорная.

Напротив, через Пискаревский проспект, стоит еще одно здание, доказывающее, что и современная архитектура может быть как минимум интересной. Это бизнес-центр «Бенуа», построенный по немецкому, кстати, проекту – бюро NPS Tchoban Voss. Назван бизнес-центр в честь театрального художника Александра Бенуа, и фасад его украшен эскизами костюмов к балету «Петрушка». Как вспоминал сам художник, в юности он отдыхал в этих краях, где его семья снимала дачу.

В этом месте, на участке от Пискаревского проспекта до устья реки Охты Свердловская набережная была благоустроена в начале 1970-х годов (кстати, в 1930-е по ней ходили трамваи). До сих пор она представляет собой образец современной и удобной набережной – любимого места отдыха местного населения. Тут хватает места и велосипедистам, и пешеходам. И вид на другой берег Невы и мост Императора Петра Великого открывается поистине захватывающий.

Комплекс из трех жилых девятиэтажек и нескольких «точек» вдоль набережной проектировали архитекторы  А. В. Васильев, А. И. Козулин, В. Н. Ловкачёв и С. В. Погоничев. Его можно считать образцом советской архитектуры 70-х годов. Именно архитектуры, а не стандартных типовых «коробок» — здания были вписаны именно в этот участок Невы. А на организацию дворов комплекса явно повлияли все те же «немецкие дворики», расположенные напротив фасадов, обращенных на Большеохтинский проспект.

Комплекс долгое время носил название «Юбилей» — по размещавшемуся здесь салону для новобрачных. Талоны на приобретение здесь платьев невесты, костюмов жениха и что немаловажно – обручальных колец, можно было получить в загсе Красногвардейского района, который и сегодня расположен буквально «через дорогу» — на углу Большеохтинского и Молдагуловой. Правда, для этого нужно было подать заявление о регистрации брака и заплатить госпошлину.

Во времена советского дефицита некоторые предприимчивые молодые люди и девушки подавали заявления по нескольку раз – ради костюмов и колец, а на регистрацию брака не являлись. Впрочем, случалось, что фиктивные жених и невеста в процессе отоваривания «свадебных» талонов приходились друг другу настолько по душе, что брак, в конце концов, регистрировали.

Одной из местных достопримечательностей считается статуя красногвардейца (район-то – Красногвардейский). Он стоит на набережной, но со стороны жилого комплекса. Народ его любит и часто раскрашивает его: лицо и руки – в желтый «телесный» цвет, «разговоры» на шинели — в красный, а на ладони рисуют «татуировку» в виде сердечка. Это уже своеобразная местная традиция – вроде как натирать до блеска некоторые части бронзовых статуй. Но коммунальные службы обычно быстро реагируют и отчищают краску – так что красногвардеец стоит обычно сильно побледневший от пескоструя.

В комплексе «Юбилей» находились в ту пору выставочный зал Союза художников и «юношеский зал» Публичной библиотеки (ныне – Российская национальная библиотека). Выставочный зал, кстати, работает до сих пор.

Виктор Николаев