Петербург полон удивительных проектов: кто-то смешивает коктейли в пробирках, кто-то издаёт газету для мигранток, а кто-то сам делает мебель. «Луна» поговорила с Арсением Бродачем, основателем компании Delo Design о производстве мебели в России, смешных названиях и кошкоустойчивых диванах.
Команда
Всего у нас в команде десять человек и примерно столько же разных по масштабу партнеров, которым мы отдаём часть нашей работы. Где-то это два человека, которые что-то шьют, где-то завод, который льёт заглушки, а где-то вообще огромный лазерный станок, который режет «блинчики» для наших подстольев.
Я пошел в архитектурный вуз по стопам брата. Некоторые архитекторы проектируют здания, другие — генпланы, почти все занимаются интерьерами. Я пробовал себя во всем, в том числе в предметном дизайне. Это достаточно редкое умение — сделать стул функциональным, технологичным и экономически обоснованным. Сейчас мы сосредоточены на этом.
Про шоурум
Сейчас мы находимся в нашем шоуруме, который называется Delo Design Cafe. У нас есть барная стойка и базовые функции кафе – для встреч с заказчиками, друзьями и проведения событий. Здесь наша мебель не просто экспонируется как в магазине — на всем можно посидеть или полежать.
Помещение нам очень подходит по конфигурации и пространству, помещаются все текущие потребности: стойка, большой диван, несколько маленьких столов, шкаф, стулья. Ну и тут не слишком большой трафик — к нам не заходит кто попало — обычно к нам приходят клиенты, которые знают, куда идут.
Ещё здесь у нас фоны для съемок. В студиях часто отсутствуют инфраструктура и антураж для съемок мебели. Отчасти поэтому мы и стали строить себе шоурум, чтобы восполнить дефицит контента. Отчасти поэтому мы и стали строить свой шоурум. Здесь мы можем сфотографировать объект в подходящей для него среде — в композиции и со светом
Человек, попавший в шоурум, может понять наши технологические возможности и визуальную культуру, культуру производства и дизайна, узнать, какие мы используем материалы, цвета, композиции.
Про визуальную культуру
Сейчас, когда у нас есть базовая продукция, мы создаём свою характерную визуальную культуру. Это вообще дефицит для российского мебельного рынка, никто этим не занимается: в основном все фотографируют объекты, а потом просто вешают их на своем сайте. А мы транслируем не просто объект, а культуру. Здесь мы как раз занимаемся тем, что создаем ее и ищем уникальные качества.
Про целевую аудиторию
В основном это молодые креативные предприниматели: бары, кофейни, офисы, библиотеки. Хотя и для дома у нас тоже заказывают мебель. Но поскольку домой берут три стула и стол, а в ресторан — сразу по тридцать того и другого, получается, что в обороте нашей продукции заметно больше общественных пространств.
Про производство
У нас своё производство на Васильевском острове. Материалы есть разные, каждый вид материала берем у того или иного поставщика. Ничего антиэкологичного не делаем — ничего, чем можно отравиться и что как-то глобально вредит окружающей среде. Конечно, когда мы варим, летит железная стружка, используем химические лаки. Но если их не есть, ничего страшного не произойдёт.
Про продукт
Наш продукт сделан основательно. Стальные каркасы, фанера, мощные узлы. Для диванов мы используем износостойкую ткань, которую можно мыть и сложно поцарапать или порвать. Наш технический директор Иван стал первым обладателем дивана модели «Шик». У него дома живёт достаточно агрессивный кот, но диван всё ещё цел. Кот его подрать не смог — такая вот специальная ткань. Наверное, при определённых усилиях со стороны кота могут остаться следы, но вряд ли.
Бывают, конечно, технологические косяки — мы не 30 лет производим мебель, поэтому знаем не всё. Если случаются аварии, то это единичные истории: недавно, например, отправили в Тулу уличные столы, которые покрыли не очень знакомой нам краской — и они разбухли на улице. Сейчас делаем новые столы — мы несём ответственность за поломки.
Как придумали делать мебель
Сначала мы занимались дизайном интерьеров, и стало быстро понятно, что рынок мебели ограничен. Нет объектов, которые я хотел бы как автор дизайна поставить в пространство. Поэтому мы начали их придумывать. Сначала это были кастомные объекты: к каждому интерьеру — разная мебель. А потом поняли, что можно создать серийную продукцию, которая всем действительно нужна.
В России, действительно, с мебелью всё очень плохо. Для сравнения, в Копенгагене таких контор, как мы, штук двадцать, а в России — несколько, включая нас. Я имею в виду не тех, кто делает мебель вообще, а тех, кто делает её, опираясь на социальные предпосылки, обладая своим характерным почерком, своей визуальной культурой. Ты смотришь на нашу мебель и узнаёшь: «О, это Delo Design». В России брендов мало. Мы сильно отстаём в этом плане.
Про названия
Концепцию нейминга придумал я, когда у нас появился первый стул, который мы назвали «Норм». Зачем? К какому неймингу мы привыкли? Мебель у нас называют всякими роскошными словами, например, диван «Нью-Йорк». Или женскими именами, или просто странными словами, похожими на что-то западное. А мы черпаем вдохновение в нашей социальной культуре, поскольку считаем себя локальным брендом — петербургским, российским.
К созданию этой продукции привели социальные предпосылки — был запрос, и мы делаем то, что нужно, и называем эти вещи близкими нам именами. Это слова, которые мы используем в повседневной речи, в переписках и так далее — это характерная особенность нашей социальной культуры. И наши названия — её часть.
Про зарубежных коллег
На зарубежных коллег мы смотрим, но подражать им бесполезно. У нас другая культура производства и другие материалы, нет технических возможностей, какие есть у датчан, у которых эта культура развивалась столетиями. У нас она только зарождается, так что мы делаем то, что вообще способны произвести на территории нашего города. Мы делаем то, что будет стоить адекватных денег для нашего клиента, поэтому это другой опыт. Подражать и копировать нам неинтересно, да и бесполезно — тогда не будет продукта.
К «Икее» я отношусь с уважением, но она не должна оставаться единственной на нашем рынке.
Процесс
Я хожу кругами по шоуруму, потом сажусь, много рисую — иногда получаются сотни эскизов. Постепенно кристаллизуется объект. Когда нащупаем его, начинаем моделить в 3D. Смотрим с разных ракурсов, красим в разные цвета, думаем над конструкцией и по ходу что-то меняем. Делаем образец, что-то добавляем, убавляем — это бесконечный процесс, потому что продукцию мы совершенствуем постоянно.
Непосредственно с созданием моделей все бывает очень по-разному. Иногда мы делаем сразу партию, а иногда — всего один стул. Мы готовим чертежи, обсуждаем их с нашим техническим директором, думаем, что можно сделать, чтобы производство было эффективней, а объект — качественней, и отправляем ребятам в цех.
Что-то мы отправляем на аутсорс, иначе можно 100 лет развивать мастерскую. Она будет занимать тысячи и тысячи квадратных метров, придётся учиться работать на этих инструментах и обучать людей — но тогда мы будем заниматься только менеджментом производства. Станков, чтобы сделать простой железный стул, нужно около десяти. Одни станки гнут трубу с маленьким радиусом, другие — с большим. И эти стулья целиком металлические, а есть с железным каркасом, деревянными спинками и чем-то мягким — и тут уже нужно 30 станков. Сколько стоит это оборудование? Много.
У нас сформированные цены, которые складываются из разных составляющих. Сам мебельный рынок, потребности и возможности заказчиков, стоимость технологии — сколько по себестоимости стоит производство стула, сколько мы можем производить единиц продукции в день. При создании дизайна это одновременно складывается в моей голове, я примерно представляю, какая стоимость и какая ценность будут у этого продукта. Ценность — абстрактная величина. Стоимость тоже, но она эквивалентна деньгам. Важно, чтобы ценность соответствовала стоимости.
Мы знаем, что нормальный диван европейского бренда у нас стоит 250 тысяч. Диван российского бренда приличного качества — 150-200 тысяч. И мы, примерно понимая стоимость работы, ткани и остального, ориентируемся на стоимость в 150 тысяч.
Про развитие
Как самостоятельная единица, как контора, мы существуем чуть больше пяти лет. Всё это время мы занимаемся разными вещами: когда-то делали больше архитектуры, когда-то — интерьеров. Создать именно бренд мы решили примерно год назад.
Мы смелые ребята — сразу открыли шоурум. Можно было подумать, что нам ещё рановато это делать, но, с другой стороны, появление шоурума дало опыт и стимулировало появление новых моделей.
Пока что мы только в начале пути и сосредоточены на серийной продукции. Если архитектурное бюро не требует постоянного инвестирования и менеджмента — хочешь — проектируешь, не хочешь — не проектируешь, — то мастерскую и шоурум нужно содержать. И поэтому сейчас мы на пути к созданию настоящего бренда: дорабатываем продукцию, создаем характерную визуальную культуру и думаем, как заниматься маркетингом, чтобы расширять аудиторию и всем рассказывать, что мы делаем.
Про деньги
Наш обороты — это не слишком большой секрет. Они меняются в зависимости от месяца и бывают очень разными. Иногда нам в месяц присылают больше денег, и мы начинаем что-то производить. А в следующем месяце — меньше. Мы стремимся к качеству и стилю, не преследуем цели «лишь бы продать». Поэтому относительно контор, которые пачками производят отстойные кухни, у нас обороты маленькие. У большого производства обороты раз в пять-десять больше, чем у нас. Мы до этого дорастём, но сначала хотим развить нашу культуру, додумать все объекты, а потом ими торговать и расширяться. Конечно, так как мы тратим много денег на творчество, создание новых моделей и развитие, мы не можем себе позволить богатеть лично. Я не покупаю себе машину и квартиру, хотя мог бы это сделать. Но сейчас мы всё вкладываем, у нас нет свободных средств. Так что всё нормально, развиваемся.
Про тусовки
Иногда мы делаем события — сами или с кем-то в коллаборации. Пока это не традиция: мы недавно открылись, и у нас было всего несколько тусовок. Сюда приходят наши друзья и члены нашего сообщества — дизайнеры и локальные предприниматели. В общем, всякие креативные чуваки. Иногда тут получается что-то вроде коворкинга.
Скоро у нас появится хорошая капсульная кофе-машина. Среди кофейной культуры это не самая прогрессивная технология, но мы все-таки не кофейня, соревноваться со «Сменой» не собираемся. У нас будет простой базовый кофе, который гости будут делать самостоятельно. На события приходит бармен. Но, мы планируем расширять возможности кафе и может быть однажды начнем работать для всех посетителей.
Любовь Сафонова