В 90-х искусствовед и куратор Ирина Актуганова была одной из основательниц «Кибер-фемин-клуба» на Пушкинской, 10. Тогда «Кибер-фемин-клуб» не рассматривался его участницами как что-то серьёзное, но спустя 20 лет их зовут читать о нём лекции. В «Открытом лектории» на Новой Голландии состоялась одна из них — «О киберфеминистах и мертвых львах». Ирина Актуганова рассказала о том, как она и её подруги с нуля создали киберфеминизм в России, открыли «КФК» и что это вообще все такое. «Луна» сходила, послушала и законспектировала.

Мертвые львы — это кто?

Чтобы разобраться, что такое киберфеминизм и как он появился в России, нужно быть знакомым с петербургским искусством 90-х годов, в котором тогда были популярны две тенденции. Первая — возникший в 90-е годы неоакадемизм, проявляющийся в том, что художники круга Тимура Новикова, Сергея «Африки» Бугаева, Олега Котельникова и Георгия Гурьянова к середине 90-х резко ушли от «панковского» искусства и стали играть в новую академию. Они начали называть друг друга профессорами, писать картины в духе ампира, выступать с гуслями, что в комплексе воспринималось очевидцами как некий постмодернистский и авангардистский жест. Параллельно появилась вторая тенденция — художники, которые занимались политическими художественными практиками, выбрали себе в качестве образца большевизм — яркий тому пример писатель Эдуард Лимонов, вокруг которого организовалась Национал-большевистская партия.

В какой-то момент две эти тенденции перемешались между собой — результатом стало издательство журнала «Художественная воля», художники уходили в монахи, становились батюшками, отращивали бороды, фотографировались с топорами и вовсю цеплялись за православную риторику.

Естественным образом сформировалась группа людей, которым оказалось не близко всё происходящее, поэтому они решили создать свою реальность. Ими и стали киберфеминистки.

Но началось всё ещё до появления слова «киберфеминизм» в русском пространстве — в 1994 году, когда в Петербург прибыл корабль «Штюблиц». Бывший рыболовецкий траулер стал арт-площадкой, наполненной новым технологическим искусством: компьютерами, оборудованием для электронной музыки, лазерами для перформансов и многим другим. Петербургская молодежь впервые увидела компьютеры и узнала о возможностях создания видео и лазерных шоу, работы с электронным звуком — для всех это стало открытием. Корабль уехал, но остались люди, которым занятие технологическим искусством показалось интересным, — почему-то их подавляющее большинство представляли женщины, впоследствии назвавшие себя киберфеминистками. Они решили создать «Кибер-фемин-клуб», объединяющий людей, которые хотят заниматься новыми медиа.

Кроме «Штюблица» на зарождение киберфеминизма в России одновременно повлияла и западная повестка. Само слово «киберфеминизм» появилось в Америке, когда в 1985 году феминистка Донна Харауэй написала «Манифест киборгов», сказав свою знаменитую фразу «Лучше быть киборгом, чем богиней» — то есть лучше быть чем-то непонятным, нежели женщиной с женским бытованием. Эта фраза отлично легла на поле петербургского искусства конца 80-х и начала 90-х, когда многие художники с пренебрежением относились к жестким идентичностям вроде «я мужчина, и горжусь этим» или «я женщина, поэтому я имею право на то, но не могу делать другое». Примерно в то же время в Австралии появилась арт-группа VNS Matrix, создавшая CD-rom игру, где женщины в виде технологических амазонок-киборгов сражались с мужской цивилизацией.

Таким образом, в поле петербургской культуры в конце 90-х образовалась полярность — с одной стороны были «мертвые львы» в лице неоакадемиков и необольшевистов с консервативными и архаичными практиками, а с другой стороны стал развиваться киберфеминизм. «Кибер-фемин-клуб», как и сам киберфеминизм, возник как следствие позднесоветского периода и усталости от устаревших практик и искусства, как следствие потрясения новыми технологиями и компьютерным артом и как впечатление от «Штюблица».

Что такое киберфеминизм

Сначала появился сам киберфеминизм, а уже потом все к нему причастные начали искать ему определение. В ходе этого обсуждения киберфеминистки высказывали своё видение — кто-то называл киберфеминизм зоной эскапизма, поскольку он — пустое место и туда может сбежать любой, кто не согласен иметь какую-либо твердую идентичность: живописец, мужчина, неоакадемик. Одна из основательниц «Кибер-фемин-клуба», Алла Митрофанова считала киберфеминизм «просто шуткой» и браузером-оптикой, через который можно по-новому смотреть на мир. Сама Ирина Актуганова определяла киберфеминизм как пространство неопределенной множественности, пространственности и пустотности — неописуемое место, в котором накапливались многочисленные идентичности, которые можно менять, место, где можно было быть кем угодно.

Первыми членами «Кибер-фемин-клуба» были и мужчины, которые интересовались современным технологичным искусством. Среди них были позже ставшие известными Дмитрий Пиликин, Костя Митенев, Сергей Бусов, Александр Медведев. Таким образом, изначально киберфеминизм был не столько про женщин, сколько стал зоной, где собирались люди, несогласные с большевистской повесткой, теми самыми длинными бородами и топорами.

До 1998 года «КФК» оставался кочующим явлением и лишь выезжал на выставки и лекции, но в сентябре на Пушкинской, 10 появилось физическое пространство «Кибер-фемин-клуба», в котором и началась основная его деятельность.

Чем занимался «Кибер-фемин-клуб»

Телеконференция с Нью-Йорком, 1997 год. Во время фестиваля петербургской культуры в Нью-Йорке киберфеминистки провели телеконференцию между странами. Находясь в только открывшемся интернет-кафе «Тетрис», с помощью полуразобранных системных блоков они вышли на связь с коллегами из Америки, чтобы обсудить телесность, искусство и культуру.

Лекции, воркшопы, конференции, семинары для женщин о новых технологиях — киберфеминистки буквально объясняли, что такое интернет и какие преимущества он может дать. «Какую информацию можно найти в интернете», «Интернет сегодня и в ближайшем будущем», «Преимущества электронной почты» — названия лекций спустя 20 лет кажутся нелепыми, но тогда это был абсолютно новый опыт и знания. Иногда техника подводила — однажды перед телеконференцией с западными феминистками соединение прервалось, и, чтобы не расстраивать и не демотивировать пришедших на нее женщин, киберфеминисткам пришлось сымитировать конференцию, находясь в другой комнате и выдавая себя за западных коллег.

Помощь женским организациям. В конце 90-х у компаний и организаций едва ли была электронная почта и сайт, поэтому киберфеминистки основали интернет-центр для женских организаций, чтобы помочь им презентовать себя. Среди них был Центр гендерных проблем, Кризисный центр для женщин, ЛГБТ-организация «Лабрис», Комитет солдатских матерей, Лига избирательниц, женские организации взаимопомощи и другие НКО. Киберфеминистки создавали им одностраничные сайты и электронные почты — правда, чтобы прочесть адресованные им электронные письма, женщины приходили в «КФК», переписывали их на листочки и уносили обратно в свои организации.

Организация выставок с феминистской повесткой и не только. На базе «КФК» проходили выставки и перформансы молодых художниц, создавались магазины, где продавались либо сшитые вручную вещи, либо переделанная одежда из секондов — все вещи были авторскими и с ярким посылом. Киберфеминистки давали площадку для всех художниц и художников.

Курсы практической независимости для женщин «Сделай сама». Одной из основательниц «КФК» была Ольга Левина — программистка и системный администратор. Однажды ей надоело, что ее коллеги на работе отказываются работать с техникой и проводами, поскольку «не женское это дело». Так она решила обучить женщин обращению с компьютерами и основала курсы. Позже уроки расширились до компьютерной грамотности, ремонта автомобилей и бытовых предметов. Проект выстрелил — совершенно разные женщины толпами шли на курсы, которые продлились три года. Лекторами были только девушки — чтобы исключить у обучающихся женщин страх мужского доминирования и менсплейнинга (тогда этого понятия еще никто не знал, но оно подразумевалось).

Киберфеминистический международный форум. В 1998 году в Петербург съехался весь свет киберфеминистического нетворка: Канада, США, Нидерланды, Балканы, Франция. На встречу с ними пригласили женщин из женских организаций Петербурга, чтобы обсудить общие проблемы, попытаться найти определение киберфеминизма и разницу между феминизмом 70-х и 80-х годов.

Проект с обществом «Открытый мир». Сейчас комьюникейшн-арт, когда художник работает с местным сообществом, очень популярен, но участницы «КФК» видели в этом скорее работу, чем искусство. Они пытались через художественные практики объединить разные социальные группы — маргинальные сообщества и семьи бизнесменов. Люди из психоневрологических диспансеров, дети с расстройством аутистического спектра встречались с богатыми семьями и ставили театральные постановки или делали разные поделки под руководством кураторки. Киберфеминистки надеялись, что через художественную практику они помогут семьям бизнесменов почувствовать эмпатию к маргинальным группам, чтобы те захотели им помогать. Проект получился не таким, как они предполагали, но имел небольшой эффект.

Вечеринки для субкультурных сообществ. Еще одним примером коммьюникейшн-арта киберфеминисток стали их вечеринки для субкультур. Девушки просто предлагали разным сообществам площадку, где они могут представить себя миру и открыться ему, показав свои лучшие практики, культуру и вступить в диалог. Вечеринки проходили в течение года, а самой яркой стала вечеринка садомазо-сообщества.

В 2006 году «Кибер-фемин-клуб» свернул деятельность, а заключительным аккордом стал фестиваль «Молодежь в зеркале феминизма». вобравший в себя разные практики: конкурс внутренней и внешней красоты, проект «Любовь и политика», музыку, лекции, искусство и многое другое. «КФК» вызывал интерес со стороны общества, СМИ и арт-тусовки, стал комфортной площадкой для лесбиянок и трансгендерных людей и повлиял на последующие проекты в России — в 2015 году в Москве открылся «Фем-клуб», вдохновленный петербургским прародителем.

---

Полина Агеева