Архитектору Лишневскому, создателю печально известного дома с Мефистофелем, удалось невероятное: он построил здание, которые уже больше века сохраняет свою изначальную функцию. Возможно, спасибо за это стоит сказать совам.
Чтобы увидеть орков, гоблинов, вурдалаков и чудовищных сов высотой в человеческий рост, петербуржцу не обязательно находиться в состоянии изменённого сознания. Достаточно просто погулять по Вознесенскому проспекту. Здесь, на углу с Садовой улицей, уже больше века стоит потрясающий Дом городских учреждений, на фасаде и в интерьерах которого обильно представлены сказочные чудовища.
Башни с духом инквизиции
Впрочем, дом этот так красив, что обращал бы на себя внимание и без монстров. Его башня стала доминантой всего Адмиралтейского района, красную крышу и шпиль хорошо видно даже на фотографиях, сделанных с высоты птичьего полёта.
Дом городских учреждений — главная в числе высотных доминант на линии «Вознесенский проспект — Измайловский проспект». Дом на углу с Садовой был отмечен в числе лучших новостроек столицы уже в 1907-м, наряду с особняком Кшесинской и Домом Зингера.
Облик дома сильно напоминает европейские средневековые ратуши, и не случайно — архитектор Александр Лишневский явно задумал придать городскому правительственному зданию образ его западных архитектурных «братьев», которых немало сохранилось в Англии, Германии, странах Балтии — по всей Европе. Красная крыша намекает на нетипичную для Петербурга черепицу, а усиливает сходство с ратушами их неизменный атрибут — часы на башне (не так давно восстановленные, они сейчас почему-то не ходят).
Современники вспоминают, что автор постоянно наведывался на строящийся объект с проверками и был весьма строг: стоило Лишневскому обнаружить небрежно сделанную кладку, как вспыльчивый архитектор разбивал кирпичи ногой, заставляя строителей работать более качественно.
Дом строился три года и был окончательно готов в 1907 году. До революции в нём размещались, как нетрудно догадаться по названию, многочисленные госучреждения. Например, «по воинской повинности присутствие» (что-то вроде дореволюционного военкомата), петербургское бюро статистики, несколько комиссий городской Управы: больничная, по водоснабжению, народному образованию, благотворительности.
Братья Мефистофеля с Лахтинской
Несмотря на скучноватое казённое назначение здания, архитектор дал разгуляться своей бурной фантазии: оно прямо-таки напичкано вампирами, троллями, гоблинами и прочей нечистью. Вписанные в затейливый орнамент сооружения, они не сразу бросаются в глаза. Тем более, что здание высокое, и прохожие зачастую даже не замечают дьявольского великолепия, так и не поднимая головы. Но стоит всмотреться – и покажется настоящий бестиарий.
Будете смотреть дом — обязательно зайдите во двор (арка с Садовой обычно открыта). На первый взгляд, это обычный петербургский двор-колодец с грязновато-жёлтыми стенами, хотя и необычной овальной формы (Лишневский очень гордился этой формой — благодаря ей кабинеты в здании стали гораздо светлее и удалось сэкономить на электричестве).
Но и тут — летучие мыши с человеческими головами и целый ряд гримасничающих гремлинов, которые поддерживают пилястры.
Небольшой лайфхак: для ближайшего рассмотрения дворовых монстров зайдите внутрь здания. Поскольку в нём по сей день располагаются городские учреждения, оно открыто по будним дням в рабочее время — например, здесь жители Адмиралтейского района получают СНИЛС и ИНН. Поднявшись по лестнице на второй, третий, четвёртый этаж, из окон вы сможете детально рассмотреть всех горгулий Лишневского, жутковато заглядывающих в большие трёхстворчатые окна.
Других гоблинов автор здания разместил внутри: их побелённые морды спрятались под потолком, между высокими стрельчатыми окнами холла, потолок которого тоже очень своеобразной формы и напоминает драконье крыло. В узоре лестничных перил вы тоже обнаружите маленьких дракончиков, словно сошедших со страниц фэнтезийных книг Урсулы Ле Гуин.
Редкий случай — функционал Дома городских учреждений по большому счёту оставался неизменен. И в его первые, дореволюционные годы, и в советский период, и в наши дни изрядную часть помещений здания занимали те или иные правительственные учреждения. На первом же этаже, как сто лет назад, так и сейчас, располагались кафе и магазины.
Злые языки говорят, что всяческой бесовщиной в духе Гоголя и Брэма Стокера Лишневский выразил своё отношение к нерадивым госслужащим. Надо сказать, любой столкнувшийся с отечественной бюрократической машиной охотно в это поверит. Когда по ерундовому поводу стоишь несколько часов в очереди за бумажкой с печатью, гоблины и орки — это ещё самое мягкое, что ты подумаешь о дяденьках и тётеньках в кабинетах, где эти бумажки выдают.
Но на самом деле это, конечно, домыслы. Просто Лишневский любил всякую такую милую и романтическую бесовщину — нечто подобное можно найти на многих его зданиях эпохи северного модерна (а в первые годы ХХ века он спроектировал 20 сооружений только в Петербурге, в основном доходных домов). Так, в 2015 году один из героев архитектора получил посмертную славу — это Мефистофель доходного дома на Лахтинской улице, которого сбил с фасада то ли бомж, то ли православный активист.
Прошло два года — а Мефистофель не восстановлен до сих пор. Грустная история.
«Труда» нет, «Свобода» утрачена, остались только совы
К счастью, Дому городских учреждений повезло гораздо больше — почти все демонические скульптуры на нём благополучно пережили непростой ХХ век и сегодня отмечают свой вот уже 110-летний юбилей. Хотя утраты есть и тут: например, гербы Петербурга с двуглавыми орлами на имперском скипетре в советские годы были сознательно уничтожены. Хорошо хоть догадались не заменять их на большевистскую символику — серпы и молоты в окружении химер и вампиров смотрелись бы, как иллюстрации к демоническим книгам писателя Ильи Масодова.
А вот красный флаг на центральной башне здания развевался постоянно, в прежние времена тут располагались Исполком Октябрьского района и местный райком КПСС. Алое знамя было отлично видно с любой точки Вознесенского и Измайловского проспектов, части Садовой улицы (в те годы все они носили иные названия). Интересно, что российский триколор на опустевшем после снятия советского флага шпиле так ни разу и не появился.
При этом единственные действительно положительные персонажи среди изваяний на доме — скульптуры «Свобода» и «Труд» — в советский период оказались утрачены. Они стояли в двух нишах угловой башни здания, которые теперь пустуют.
(Фото 1906 года. Дом ещё даже не сдан комиссии. Статуи «Свобода» и «Труд» здесь ещё видны)
А вот изваяния гигантских сов восстановили в ходе реставрации 2009 года. Три огромные совы (на самом деле филина — с «ушками») из искусственного камня теперь снова грозно смотрят на прохожих с фасадов, с самых коньков сложной ломаной крыши строения. Интересно, что параметры каждой совы соответствуют антропологическим данным довольно рослого мужчины: 180 см — рост, более 80 кг — вес.
(Здесь видно, что совы хорошо закреплены)
В Петербурге много изваяний сов: как на скульптурах (например, в Летнем саду), так и в архитектуре. Особенно эти ночные птицы стали популярны в эпоху модерна. И когда культурологи пишут о Доме городских учреждений, они обычно объясняют наличие на нём сов их символизмом: сова — спутница Афины и символ мудрости. Мол, пусть же и госслужащие в здании будут мудры.
Но вполне возможно, что как раз совы Александра Лишневского — не то, чем они кажутся. Дело в том, что с глубокой древности сова остаётся одним из любимых маскотов евреев.
Периодически она фигурирует в священных текстах, причём христианские богословы (прямо скажем, несколько снобистски) пишут, что «сова — символ евреев, которые предпочли тьму свету Евангелия». Сам Лишневский был выкрестом и сменил настоящее имя Хацкель только в 26-летнем возрасте. Но очевидно, архитектор помнил о своих корнях, и иудейская символика периодически присутствует в его творениях. Например, на доме купцов Марголиных на углу Фонтанки и Большой Подьяческой хорошо видна еврейская шестиконечная звезда, магендавид — на щите одного из скульптурных воинов, над входом в парадную.
Потомки Лишневского вспоминают, что он называл дома своими детьми (при том, что и обычных детей у него было шестеро). И в 1917 году, когда родственники заговорили об эмиграции, он заметил: «Я же не могу забрать с собой свои дома!» И остался. И оставил нам всех своих милых троллей, гоблинов, вурдалаков и гигантских сов.
Дмитрий Витушкин