Когда заходит разговор о «Цифербурге» на Фонтанке» люди сразу вспоминают соосновательницу проекта Наталью Олину — она всегда определяла концепцию и была публичным лицом проекта. Но почти никто не знает, что «Цифербург», как и «Голицын Холл», «Особняк» и бар «Приличное Место» были бы невозможны без ещё одного человека — Дмитрия Гурова. «Луна» встретилась с Дмитрием и узнала, как всё начиналось и при чём тут фестиваль «Пустые Холмы», как оказаться в полицейском «бобике», притворяясь уборщиком, и как не выгореть, курируя четыре проекта.

О поиске себя и знакомстве с Натальей Олиной

Я родился в Севастополе и провёл там первые семь лет, потом отца перебросили в гарнизон под Мурманском, и до поступления в Питер я жил там, в области. В 2002 году я поступил в ГУАП на защиту информации и поселился недалеко от «Старой Деревни». Тогда нельзя было дойти до метро в чистых ботинках — могли ещё по дороге за это подловить. Один раз пришлось подраться с каким-то гопником, он завёл меня на пустырь и хотел отжать телефон. Ну я ему вмазал и убежал.

Мне кажется, люди в 20 лет начинают искать себя и смыслы. Начинаются непонятные вещи: чтения Бодлера, поездки автостопом по каким-нибудь странным местам типа «Пустых холмов»[note]«Пустые холмы» — культовый некоммерческий музыкальный фестиваль, который проводился на открытом воздухе в Калужской и Смоленской областях с 2003 по 2011 год. По одной из легенд, именно там зародился популярный мем 2010 года «Валера»[/note]. В какой-то момент я попал в театральную студию «Почти Театр» к Майе Лилле. Продлилось это всё пять лет с разной интенсивностью. Театр дал снобистскую строгость к себе и окружающим: внимание к концентрации, внимание к телу, поведению и мыслям. Научил полному погружению в то, что делаешь. Ещё непозволение себе человеческих проявлений: лишние эмоции, которые люди считают милыми или смешными. Понимание, что если не можешь чего-то сделать, то скорее не хочешь, проявляешь слабость. Или, например, в любой ситуации я стараюсь помнить, что надо дышать носом и держать спину.

Мне кажется, что это было началом какого-то пути. Оттуда — до текущего момента.

То, что там происходило, повлияло на дальнейшую действительность, и, наверное, тот опыт подвёл нас с Наташей к тому, чтобы сделать «Цифербург» в «Пассаже». Там было много от майиного уличного театра.

На одном из первых занятий в театре я познакомился с Наташей, но долго мы работали без отношений. А году в десятом или одиннадцатом мы повезли спектакль на «Пустые холмы». И там случилась забавная ситуация: Наташа облила мои бумажки для самокруток. Тогда это было не так популярно и было сложно найти все ингредиенты для самокруток. Я очень расстроился, пытался их сушить, и как-то там это началось.

Если не Наташа, то я спился бы. Наташа сильно повлияла. Мы вместе пошли по этой дороге, и я не знаю, что бы я делал, если бы не было Наташи. Может быть, я подумал, что театр — это от лукавого, и перестал этим заниматься, углубился в работу. Или наоборот, стал великим актёром и всё равно бы спился.

В 2012 году Наташа пришла работать управляющей в «Циферблат» на Невском, 81, и у неё был вопрос, что дальше делать. Она заканчивала университет как логист, понимала, что это не то, чем она хотела бы заняться. И на волне интереса к «Циферблату» мы решили делать что-то своё.

Я особо не сомневался. Я не знал, что мы делаем. Ну не то что бы не знал, это был эксперимент. У нас не было опыта ведения своего бизнеса, и фактор неизвестности был очень большой. Если бы я подошёл к этому проекту с текущим своим опытом, то я бы подумал, что это какая-то дичь. Я не думал, что какое-то время мы будем докидывать кучу денег. Или переживать детские болезни, связанные с тем, что мы не знаем, как это работает или как себя ведут люди. Тогда был принцип, что если просто веришь и прикладываешь все усилия, которые у тебя есть, то всё получится. Ну, так в принципе мир и устроен. Ты во что-то веришь, вкладываешь свои силы — и оно получается. Конечно же, у меня тоже были сомнения, это было сложно. Какие-то бессонные ночи, или когда я брал отпуск на работе и работал в «Цифербурге».

Тогда я ещё работал в Москве, это продолжалось до 2016 года, тогда я начал работать удалённо, а уволился в 2017. Просто изначально этот проект не был коммерческим, мы не хотели извлекать огромные прибыли и так далее. К нам приходили взрослые серьёзные дяди и говорили: «Эй, давайте мы у вас снимем помещение на день за кучу денег». А мы отвечали: «Нет, ребятки, завтра к нам придут сорок наших гостей и очень расстроятся, если мы закроем двери. Поэтому заберите ваши огромные деньги и не мешайте нашей концепции». А потом я думал, сколько нужно на зарплаты ещё докинуть.

Сейчас мы сдаём «Цифербург», потому что концепция не страдает, если не превращать это в потоковую историю. Правда, команда «Цифербурга» довольно консервативная, то есть очень негативно реагирует на аренду или открытия выставок с шампанским[note]Одно из правил посещения «Цифербурга»: там категорически нельзя употреблять алкоголь[/note]. Приходится долго объяснять, что это классное мероприятие, придёт много красивых людей. Да, они выпьют шампанского, но они будут пить его в одной комнате, ничего не произойдёт, «Ц» только выиграет. Когда всё только начиналось, у нас была концепция Вани Митина — мы ориентированы на людей, гостеприимность на первом месте. Всё остальное — потом. Сейчас я понимаю, что это классно, но это не всегда работает с коммерческой точки зрения. Концепция концепцией, но нужно платить по счетам.

Сложно сказать, окупил ли себя «Цифербург» за пять лет, это почти невозможно посчитать, кажется. Это очень много денег на самом деле. Тогда вначале мы у кого-то одолжили, а сколько инвестировано в самом процессе, сколько было денег затрачено на все эти переезды[note]Помещение в Голицын Лофте — третье для «Цифербурга». До этого они были в «Пассаже» на Невском, 48. Оттуда проекту пришлось съехать из-за расторжения договора в октябре 2015 года. В декабре 2015 «Цифербург» открылся в кластере «Цархитектор» на Большой Конюшенной, 9. В мае 2016 проект покинул кластер из-за рейдерского захвата здания[/note]. Но я думаю, что всё-таки окупил.

Расторжение договора в «Пассаже» не было неожиданностью. Нас просили оттуда на протяжении полутора-двух лет. Не то что бы говорили: «Всё, съезжай». Сначала приходили сотрудники, говорили, что тут можно сделать магазин или кафе. Нас методично этим пугали, ухудшали условия договора, меняли период расторжения. До финального договора было раза четыре, когда я понимал, что съезжаем. Как я отреагировал, когда сказали, что всё? Конечно, стресс, печаль, тоска, уныние, злость.

Как оказаться в полицейском «бобике», притворяясь уборщиком

Когда случился захват Конюшенной,[note]6 мая 2016 года представители компании «Транспортные системы» совершили рейдерский захват здания на Большой Конюшенной, выгнав всех арендаторов кластера.[/note] я поржал. Мы пришли, а там висит замок, толпа, все задают вопросы. Ответов у меня, естественно, не было. Да я и не понимал, что вообще происходит. Думал, мы договоримся с кем-то там, порешаем. Я знал, что какая-то движуха происходит в этом направлении, но не думал, что кому-то будет выгодно всё закрывать. Я думал, что сейчас с нами просто переподпишут договора, и всё. Поэтому я был немножечко спокоен.

Представители «Транспортных Систем» закрылись внутри, и договориться с ними не получалось. Поэтому группа инициативных людей попыталась захватить здание обратно. Они разбили большое окно, проникли в здание с кулаками, какими-то палками. Началось что-то вроде осады, и кто-то взорвал дымовую шашку. А я не мог найти Наташу и подумал, что она внутри. Поэтому пошёл с этими ребятами, а чтобы меня не побили, я взял швабру и ходил между этими людьми, немножко подметал, спрашивал, частенько ли тут такое происходит. И они такие: «Да, конечно, каждые три года одно и то же». А потом попросили подметать где-нибудь в другом месте. И когда я уже хотел, выйти нас всех приняли.

А через месяц начался «Голицын».

Как ввязаться в ещё один проект и сделать миллион за два месяца.

Летом мы открыли «Цифербург», а в ноябре у владельца «Голицын Холла» начались проблемы и они решили съезжать. Я договорился с ним, что выкуплю оборудование и заберу помещение. Это оказалось довольно стрессово — «Цифербург» был проработан, но ещё достраивался. Поняли, что нам нужно заработать что-то около миллиона, чтобы закрыть долги, рассчитаться с сотрудниками. Но это был ноябрь-декабрь — очень арендное время. Подтянули всех наших друзей на это дело, а я тогда ещё работал. Всё ещё работал на работе и занимался «Голицыным» и «Цифербургом».

У нас появилось помещение больше, чем «Ц», за которое нужно было платить большую аренду. Да ещё и с которым непонятно, что делать. Но чувствовался потенциал. Мы поняли, что хотим делать что-то похожее на «Цифербург», но более взрослое и дерзкое, с алкоголем.

Я думаю, что «Голицыну» есть куда расти. Если почти о каждом мероприятии «Цифербурга» я могу говорить с любовью и уважением, то в «Голицыне» проходят корпоративы, свадьбы, вечеринки.

Сейчас команда «Голицына» может сделать любое мероприятие. Мы делаем и маленькие дни рождения на десять человек, и корпоративы больших компаний типа Lancôme[note]косметический бренд[/note] с конскими бюджетами.

Об «Особняке»

Параллельно «Голицыну» мы сделали «Особняк». К нам вернулось готовое помещение, и мы подумали, почему бы и нет. Мне нравится идея масштабирования, использование каких-то паттернов в производстве. Поэтому мы просто масштабировали «Голицын» и сделали то же самое на второй площадке, используя те же наработки и механизмы.

Но «Особняк» просуществовал меньше года. Не отбился, но стал проектом, который принёс больше опыта. Он закрылся в мае, перед началом сезона — до этого были месяцы, когда индустрия стагнирует. Долгое время не зарабатывал, а когда должен был всё отбить, — закрылся. Но мы получили много опыта и на его основе открыли бар на первом этаже «Голицын Лофта».

В «Особняке» не было никакой идейной истории, чёткой концепции. Там была задача сделать классную площадку для мероприятий, с хорошим оборудованием и интересными интерьерами.

О «Приличном месте» и том, как смотреть на утекающие деньги

В июле мы открыли бар «Приличное место». Первая мысль, которая у меня появилась:

«Освободилось новое место в „Голицыне“!» Появились возможности, которые совпали с желаниями. Мы хотели перенести «Особняк» дёшево и быстро, чтобы успеть к футбольной истерии, и поучаствовать во всём этом безобразии. Но во время строительства мы поняли, что устали делать лофты из говна и палок. Хотим сделать что-то качественное, утончённое и эстетичное. Поэтому мы решили сделать приличное место, где разнообразный алкоголь и всё сделано добротно. Такая антитеза кластерному реализму, когда ребята делают крафтовый бар из того, что нашли дома или на ближайших помойках.

С переосмыслением концепции мы оставили идею успеть к Чемпионату мира. Когда все ходили с пивом, кричали: «Россия! Игорь!», мы прибивали и пилили. Я, конечно, тосковал, видел, как утекали деньги.

Я могу много рассказывать о какой-нибудь концепции и придумывать смыслы и сверхзадачи. Но я, честно говоря, устал. Куда я ни приду, все говорят: «Слушай, а здесь непростое место. Сейчас, подожди, у меня тут записано».

Мне кажется, все знаковые места родились потому, что там просто комфортно. Я не знаю, куда ходил Хемингуэй, но думаю, что он ходил не в бар, где есть енот или бармен без руки. Наверно, его прельщало что-то другое.

Поэтому мы позвали работать ребят, которые, по нашему субъективному ощущению, являются какими-то носителями определённых ценностей. Они позитивно смотрят на всех, кто приходит. Они готовы делиться дружелюбием.

Человек, приходя в любое место, хочет почувствовать себя в безопасности, дружеской атмосфере. Никто не хочет быть там, где на него будут смотреть свысока и тыкать за какие-то вещи, которые он не знает и знать не должен. Поэтому мы пытаемся общаться с гостями так, как хотели бы, чтобы общались с нами.

Кухню нам ставил Костя Приходько, бывший шеф всех «Укропов», она в основном вегетарианская. Мы позвали его, потому что он наш друг и он классный, мы были уверены, что он сделает что-то интересное и необычное.

Как распределять силы на четыре проекта и остаться в живых

Есть такая вещь, которую я ещё понял в «Циферблате», — это делегирование. У нас всё хорошо делегируется. Каждый наш проект работает автономно. Наша задача — сделать так, чтобы мы с Наташей какое-то время могли не уделять внимание проекту, а он продолжал бы работать и развиваться. Для этого в каждом проекте есть команда с управляющим. У него есть понимание, что нужно делать, как это делать, какие ресурсы нужны. Я провожу совещания с управляющим, во время которых я получаю информацию о происходящем. Идеальный управляющий приходит и говорит: у меня такие дела, в этом месяце я планирую сделать то-то и то-то, вот этими силами, привлечь этих партнёров.

Это не мешает чувствовать эти проекты своими. Говорят, что железную дорогу до Москвы построил Александр II. Там моя энергия, там моя воля, мои ресурсы. Иногда у меня появляется ощущение, что где-то я могу не понимать какие-то вещи, которые происходят в самом проекте. Но когда это нужно, я это делаю, быстро вникаю в происходящее и даю обратную связь. А когда хочу поиграть в фигурки с ребятами или посмотреть ночью на ковре кино, я это могу сделать. Но если буду постоянно погружаться со стопроцентной отдачей, то хватит на месяц. Я вспоминаю с радостью, когда в первом «Цифербурге» всё делал сам: искал колонки, ругался с поставщиками и торговался за какую-нибудь ерунду на рынке. Но возможно, поэтому «Ц» долго и развивался в первое время.