Стеклобетонный хаос советского модернизма

Причудливые, иногда чудовищные здания, возведённые на грани безумия во имя стекла и бетона, в погоне за современностью и в пику «архитектурным излишествам» — таков был советский модернизм, оставивший после себя множество очень странных построек.

После парадно-триумфального сталинского ампира правительство поставило крест на принципах, радовавших глаз почившего вождя. Осудив мёртвого Сталина за «архитектурные излишества», власти СССР открыли новую эпоху странного, фантасмагорического и иногда нелепого советского модернизма. Для Петербурга этот период, пришедшийся на 60-80-е годы, стал самым спорным. Однажды увидев эти одиозные постройки, их трудно развидеть: БКЗ «Октябрьский», гостиница «Советская», пятый корпус ЛЭТИ или «башня Саурона» НИИ робототехники (вы будете смеяться, но по задумке авторов это «белый тюльпан»).

Сегодня мы расскажем, как и зачем в Ленинграде выросли эти причудливые стеклобетонные конструкции.

Отход от «большого стиля»: 1955-1965

На Западе уже несколько десятилетий вовсю развивались разнообразные течения архитектурного модернизма – стиля, выросшего из авангарда 1920-ых годов. Этакий конструктивизм-мутант, переживший войну и на этой почве сошедший с ума.

Отличительные черты: отказ от традиционных элементов в планировке, формирование облика зданий с помощью сочетания различных объёмов стекла и бетона, стандартизация форм и материалов. Стекло, бетон, экономия на декоре, необычные линии.

Подобные решения определяли не только новый архитектурный язык, но и позволяли неплохо сэкономить на декоре. Вот такое решили строить и у нас.

Но традиционные архитектурные приёмы не спешили покидать арсенал архитекторов даже после постановления руководства страны о борьбе с излишествами. К выходу «Постановления» многие спроектированные при Сталине здания уже находились в стадии строительства. Не ставить же проект с ног на голову посреди дела? Но Партия сказала – надо переделать. И переделывали, как могли.

Так в Ленинграде появились здания ещё одного переходного архитектурного периода: от неоклассики к модернизму. Это ТЮЗ на Пионерской площади, Финляндский вокзал и здание телецентра на ул. Чапыгина, 6. Все они спроектированы ещё в рамках сталинского ампира, но впоследствии значительно упрощены, вывернуты, ободраны и перекроены. Повезло разве что Финляндскому вокзалу: работа архитектора Баранова только приобрела в монументальности, потеряв в высоте (изначально шпиль должен был достигать 100 метров, но построили только 50). Остальным зданиям не так повезло. Помните, в каком шоке были граждане совсем недавно после открытия второй сцены Мариинки? То-то же.

«Не переживайте, это вы ещё не видели вторую сцену Мариинки» — как бы говорит нам ТЮЗ.

«Смотрите, чуваки, я почти как сталинка, но не сталинка!» — оправдывается здание телецентра на Чапыгина.

А Финляндскому вокзалу норм.

Прямолинейный технологизм: 1965-1975

Новый этап развития стиля начинается в середине шестидесятых, когда наши архитекторы наконец смогли должным образом осмыслить как свой, так и зарубежный опыт. Начинают появляться постройки мирового уровня, выполненные в современных архитектурных формах.

Всё должно быть просто, резко, чётко и современно. Архитекторы начинают увлекаться простыми геометрическими формами. Они, по задумке авторов, должны были лучшим образом отражать простоту, доступность и новизну зданий. В отечественном искусствоведении такой подход получил название «прямолинейного технологизма», а за рубежом – «интернационального стиля».

Гигантские параллелепипеды и цилиндры из стекла и бетона вырастают в те годы во многих городах СССР (да и всего мира, чего уж там). В Ленинграде – это Дворец молодёжи на Петроградской стороне, открытый в 1976 году, речной вокзал у метро «Пролетарская», гостиница «Ленинград» 1970 года и дворец спорта «Юбилейный».

Но гражданам, привыкшим к классическому стилю, от иных построек хотелось выколоть себе глаза. Если в новых районах такие здания хотя бы органично смотрелись, то в кварталах с исторической застройкой они были похожи на модных хипстеров с подвёрнутыми джинсами, затесавшихся на светский приём.

В эти годы Иосиф Бродский пишет про строившийся БКЗ «Октябрьский»:

«Жаль только, что теперь издалека

мы будем видеть не нормальный купол,

а безобразно плоскую черту».

А на вырастающую над Ленинградом гостиницу «Советская» обрушивается с критикой сам академик Дмитрий Лихачёв, называя её архитектурные решения «мрачной хаотичностью».

Дворец Молодёжи. Очень увлекательный параллелепипед.

Речному вокзалу сейчас не ок.

А это гостиница «Ленинград»

Дворец спорта «Юбилейный». Иногда ради разнообразия здания строили круглыми, а не квадратными.

На грани постмодерна: 1975-1991

К середине 1970-ых минусы «прямолинейного технологизма» стали очевидны всем, и архитекторы начали поиски новых решений.

Дабы разнообразить простоту форм, применялись мозаики и витражи, порой очень яркие и необычные. Например, мега-крутое панно на здании НИИ цитологии РАН на Тихорецком пр.

Панно, к слову, выглядит вполне современно.

А вот и само НИИ цитологии — странное и ребристое.

Некоторые архитекторы ищут вдохновения в массивных объёмах бетона, создавая брутальные и тяжеловесные работы, вроде 5-го корпуса ЛЭТИ или гостиницы «Русь».

Пятый корпус ЛЭТИ похож на гигантский шумерский зиккурат

А гостиница «Русь» навевает философские размышления о русском космизме

Не стеснялись в те годы обращаться и к зарубежным коллегам. Так, заказ на постройку гостиницы «Прибалтийская» был поручен шведскому подрядчику.

Самое узнаваемое здание на Приморской

В те годы возводятся многие уникальные в технологическом плане объекты, такие как СКК им. Ленина у парка Победы – его грандиозная крыша представляет собой гигантскую металлическую мембрану, натянутую на стальных тросах. Уникальное решение, за которое его авторы – архитектор Баранов и инженер Морозов получили множество премий и наград.

Наконец, в 1980-ые начинают появляться и первые работы «советского постмодернизма». В них авторы не стесняются обращаться к классическому наследию, вдохновляются предметами интерьера, декора и костюма, трансформируя всё это в новые и неожиданные архитектурные элементы.

Так в городе появляются цилиндрический паук РНБ на Московском пр., сложенный из детского конструктора детсад на Джамбула и станция метро «Площадь Александра Невского – 2», интерьеры которой одеты в золотой средневековый доспех. Вырастает «башня Саурона» НИИ робототехники, о которой мы писали в подборке космических мест Петербурга.

Сталинка застенчиво проглядывает сквозь колонны РНБ

А это детский сад на Джамбула. Зачем нам Диснейленд?

История советского модернизма закончилась в 1991 году. История о том, как в погоне за современностью получается нечто странное и неоднозначное, не закончится никогда. Но некоторые из этих зданий тоже стали своеобразными символами Петербурга и напоминанием об эпохе. За это мы их и любим. Правда, не все.

Артём Шипунов