Джонатан Франзен вернул в англоязычную литературу жанр большого социального романа и доказал, что классика XIX века может органично смотреться в современности. Первые два романа автора не имели особого успеха, а третий, «Поправки» принес ему мировую славу.
В четвертом выпуске «Книжной полки миллениала» Виталий Балашов рассказывает о переломной для американского общества книге и объясняет, причем здесь Опра Уинфри, 11 сентября и переход от индустриальной экономики к высокотехнологическому сектору.
Опра Уинфри – самая известная телеведущая США. По крайней мере, так было в девяностых и нулевых – сейчас ее уверенно перещеголяла улыбчивая Элен Дедженерес. В 1996 году у Опры в рамках ее телевизионного шоу появился собственный «Книжный клуб». Книги, о которых темнокожая дива рассказывала в своем шоу, моментально становились бестселлерами. В свое время в клубе отметились Кормак Маккарти, Тони Моррисон, Бернхард Шлинк и другие. С «Поправками» туда попал и Франзен. Однако общественность была в недоумении, когда выяснилось, что писатель всячески сторониться популярности и участия в телешоу. На этой почве у Франзена и Опры разгорелся конфликт, но стало ясно одно: автор не преследует коммерческих целей, а его творчество – проблемно и требует от читателя определенных усилий.
И усилий прежде всего моральных. Дело тут в ужасающем контексте, который разделил историю мировую историю на «до» и «после». Речь идет о теракте 11 сентября 2001 года. «Поправки» были опубликованы за несколько дней до того, как два пассажирских Boeing 767 врезались в башни-близнецы Всемирного торгового центра, один Boeing 757 рухнул на здание Министерства обороны в Вашингтоне, а второй – упал в 80 милях от Питсбурга. Катастрофа заставила пересмотреть отношение к террористической безопасности, и прежний мир, в котором такая внезапная и масштабная смерть сотен людей не могла быть и представлена, рухнул.
«Поправки» посчитали дурным пророчеством. Лейтмотив романа – крушение традиционных ценностей под влиянием современной действительности. И, разумеется, долгий, выматывающий конфликт, который к этому подводит.
Американское общество 90-х, благополучное внешне и тревожное внутри, представлено в «Поправках» семейством Ламбертов. Буквально запихивая весь социум среднего класса США в рамки одной семьи, Франзен блестяще показывает читателю, как он нетерпеливо ожидает смутных перемен и упорно цепляется за всё устоявшееся, проверенное, но неисправно работающее.
За традиционные ценности в семье Ламбертов отвечает, прежде всего, Альфред. В прошлом он – успешный инженер железнодорожной сети, консервативный проповедник и блюститель строгих нравственных норм и стереотипов поведения внутри семейства. Ныне же – дряхлый старик с активно прогрессирующей болезнью Альцгеймера. О каком повиновении детей в этом случае может идти речь, когда слушаться его отказываются даже собственные руки и память? Альфред ненавидит самого себя за то, что ему приходится нарушать те правила, которые он же и установил за норму. Целомудрие как секрет семейного благополучия рвется подобно пищевой пленке, непослушание детей становится все заметнее и даже верная жена начинает ставить под сомнение авторитет главы семьи.
Инид – стереотипная домохозяйка со Среднего Запада, полная противоречий. Она подчиняется мужу как мягкосердечному тирану, однако в то же время чувствует постепенный крах его системы и ведет партизанскую войну против устоявшихся в доме правил. В частности – умело манипулируя Альфредом, чувствуя его внутреннюю и внешнюю слабость. «Вопли правительства, которое уже не правит» — иронично отмечает Франзен реакцию Альфреда, заметившего, наконец, что бразды правления безвозвратно утеряны.
У четы Ламбертов трое детей, которых они всеми силами старались воспитать так, чтобы испытывать неподдельную гордость. Но что-то пошло не так, и маленькие ангелочки со временем превратились в капризных подростков, а позже – в отвратительных взрослых с целой коллекцией грехов и подборкой разнообразных скелетов в шкафах.
Инид, желающая таки гордиться отпрысками, при случае украшает их биографии в рассказах соседкам. Поэтому средний сын Чип, оказывается, перестал преподавать в университете и пошел писать в Wall Street Journal, а на самом деле был уволен за связь со студенткой и пишет в Warren Street Journal – журнал о трансгрессивном искусстве. Поэтому и младшая дочь Дениз вместо того, чтобы выйти замуж за «высокого широкоплечего молодого человека, возможно скандинавского облика» попытала счастье в неудачном браке с еврейским шеф-поваром из Монреаля, а теперь у нее роман с замужней женщиной.
И только старший сын Гари – не только образчик представлений матери о респектабельности, но и классический пример «американской мечты». Глава семейства, руководитель отдела инвестиций крупного банка и отец трех прелестных детей. Разумеется, внешне. Внутренне мы видим, что Гари всеми силами старается отличаться от своего отца и отторгает его методы воспитания. Но дети Гари, как и он сам с Чипом и Дениз, отдаляются и не поддаются на уловки и уговоры родителей. Поэтому его разрывает от внутренних противоречий между приверженностью новым воспитательным методикам и бессильем перед каменной стеной безразличия детей.
Кульминация конфликта – рождественский ужин, на котором Инид планирует собрать за одним столом все многочисленное семейство, включая детей, свекровь и внуков. Однако множество крупных и мелких проблем мешают сбыться этой идиллии. Дети осознают, что Рождество – не искренний праздник с улыбками и подарками, а вынужденная мера – со стремительно угасающим Альфредом необходимо попрощаться. Выступая посредником между мужем и детьми, Инид играет в «испорченный телефон», и вся внутренняя заботливость, которую Альфред тщательно скрывал, боясь не вписаться в рамки «правильного» отца, в итоге так и остается внутри, создав искусственную дистанцию между ним, Гари, Чипом и Дениз.
Между этими поколениями – большая пропасть. На одной ее стороне, пошатываясь, стоит индустриально-консервативный жизненный уклад со строгими рамками приличий и неукоснительными правилами: «Отец – добытчик», «Хозяйство – на жене», «Работа – исключительно руками». На другой, пританцовывая, оказались современные представления о том, как следует жить в новом веке: «Открыть собственный ресторан в заброшенном фабричном помещении – здорово», «Пробовать новые вещества – любопытно», «Работать на мафию – интересный опыт», «Психология потребления – крутая штука», «Гомосексуальные отношения – норма». Разумеется, этим двум сущностями не получится ужиться вместе или хотя бы понять друг друга. Конечно, рано или поздно одна из них обречена рухнуть, похоронив под собой всех своих сторонников. И безусловно, мы с вами прекрасно знаем, какая.
Но не торопитесь праздновать триумф молодости. Неизбежный крах консерватизма – только один из двух основных тезисов «Поправок». Второй и, пожалуй, более главный – это неразрушимая связь человека с его семьей. Дочь может попытать успеха в собственном ресторанном бизнесе и лесбийских отношениях, променять приземистый домик в родной степи на зеркальные стены большого города. Сыновья могут упорно карабкаться по карьерной лестнице в любых, даже самых неоднозначных гуманитарных сферах, наплевав на уроки отца по покраске плетеного кресла и починке дымовой коробки паровоза.
Они могут завести страницы в еще не существующем фейсбуке и гнаться за лайками в еще не изобретенном инстаграме. Они могут покрыть тела татуировками, сделать себе сумасшедшие прически и пирсинг во всевозможных местах. Они могут спрятаться за любыми привлекательными фасадами, которые только сумеют выдумать и воплотить в жизнь под влиянием легких денег, случайных связей и лавиной общественного (не)одобрения.
Но их родители, братья, сестры, дети и другие кровные родственники – это постоянная величина. И в семье эта тактика не работает. В семье мы все представлены такими, какие есть на самом деле. Без многочисленных внешних украшательств и стремления выглядеть по-другому. И то, как мы пытаемся вникнуть в проблемы и решить их внутри семьи, — гораздо ценнее любого наружного облика. И только семья – настоящий ключ к внутреннему миру каждого из нас. Миру, который мы продолжим скрывать.
Виталий Балашов